Эта резкая, ослепляющая боль снова поднималась в ней без предупреждения и, казалось, сжимала все внутри, как незримая рука.
Дамона застонала, судорожно глотнула воздух и скорчилась. Каюта исчезла из ее глаз, на какое-то мгновение она ослепла и не видела ничего, кроме мерцавших красок, пронизанных красными пульсирующими линиями.
Потом боль ушла так же быстро, как и появилась.
Дамона еще несколько секунд, задыхаясь, сидела на корточках и только потом тяжело поднялась. Это движение стоило ей огромных усилий. Казалось, короткий припадок израсходовал все ее силы.
— Дамона, ради бога, что случилось?
Кто-то тронул ее за плечо, и Дамона лишь сейчас заметила, что Бен все время заботливо поддерживает ее.
Она подняла глаза, попыталась улыбнуться и замерла, увидев ужас на его лице.
— Что случилось? — спросила она.
Бен с усилием сглотнул.
— Боже мой, Дамона, ты… Твое лицо…
Несколько мгновений Дамона смотрела на него непонимающим взглядом, потом оттолкнула его руку в сторону и нерешительно коснулась своего лица кончиками пальцев.
На ощупь кожа была грубой, холодной, неподатливой и застывшей, вовсе не человеческая кожа, а…
Дамона глухо вскрикнула, затравленным, блуждающим взглядом осмотрела каюту и рванулась к иллюминатору. В отшлифованном стекле она смогла разглядеть свое отражение.
Бесконечно долго стояла она без движения и, застыв, смотрела на страшную картину, парализованная и онемевшая.
На ее лице был отчетливо заметен отпечаток человеческой руки, серой, пятипалой. Этот отпечаток распластался на ее лице, как уродливый паук, пройдя через подбородок, рот, глаза, нос и лоб, — след руки Хирлета, безжалостно изменяющий человеческие ткани и превращающий их в мертвую пластмассу.
Она застонала. На короткое, ужасное мгновение ей вспомнилась отчаянная схватка на старом складе. Рука Хирлета коснулась ее только на несколько секунд, и все же этого мимолетного касания было достаточно, чтобы страшное проклятие вошло глубоко в ее тело, положив начало страшному превращению.
Кто-то мягко тронул ее за плечо. Это был Теракис. Она повернулась, некоторое время смотрела ему в глаза и потом попросила, чтобы он внимательно осмотрел ее лицо. Когда он хотел кончиками пальцев коснуться переродившейся кожи, она оттолкнула его руку.
— Думаете, на вас это не подействует? — сказала она. — Легкого прикосновения может быть достаточно, чтобы заразиться.
— Я боюсь, что этот жребий так или иначе предстоит нам всем, — спокойно возразил Теракис.
Все же он убрал руку и отступил на шаг в сторону.