— Простите, — сказал Лагутин. — Но я должен сообщить вам о том, что получил доказательства непосредственного воздействия нашего поля на память. Мне кажется, что это позволит изменить точку зрения руководства института на предмет, и мы сможем наконец приступить к экспериментам, которые по непонятным причинам сейчас прерваны.
— Опять вы торопитесь, — сказал Кривоколенов. — Вы же сами только что изволили упомянуть о причинах. Причины-то непонятные. А что касается доказательств, то мы послушаем.
Лагутин рассказал о Белке.
— Вот видите, — назидательно поднял палец академик. И повернулся к директору. — Наши опасения подтверждаются. Не правда ли, Павел Игнатьевич?
Мельник кивнул. Поворошил разложенные на столе бумаги и подал один из листков Лагутину.
— Тут, — сказал Лагутин, разглядывая листок, — тут только цифры.
— Да, — торжественно, как показалось Лагутину, произнес Мельник. — Тут только цифры. Степан Александрович, — он наклонился в сторону академика, — был так любезен, что познакомил нас с некоторыми формулами, которые заключают в себе… которые позволяют нам судить о некоторых характеристиках этого поля.
— Но я не математик, — сердито произнес Лагутин.
Академик и директор переглянулись. Кривоколенов сказал:
— Э, чего там! Просто его не должно быть.
— Как это так? — возмутился Лагутин.
— Как? — задумался академик. — Бог его знает. Расчеты утверждают, что этого вашего поля не должно быть. Понимаете?
— Как же я это могу понять? Поле-то есть. Значит, расчеты не годятся.
— Вот эйнштейнова константа, — торжественно сказал академик.
— Ну и что? — задал вопрос Лагутин.
— А то, — буркнул Кривоколенов, — что другой константы я не знаю.
— Но ведь не пойдете же вы против факта. Поле-то существует.
— Вот именно, — кивнул академик. — Мы некоторым образом замечаем присутствие этого поля. Но его природа остается загадочной. Ваш памятрон создавался как генератор электромагнитного поля большой напряженности. Вы начали с миллионов гаусс и до какого-то определенного момента непрерывно усиливали поле. Добились же только гибели подопытных животных. Потом, я имею в виду прискорбный эпизод с Машей, памятрону был задан такой режим, что напряженность поля достигла еще более колоссальной величины. Выражаясь популярно, здесь-то и произошел скачок в новое качество. Электромагнитное поле переродилось. Высвободилась какая-то дополнительная порция энергии. И на свет выползла ваша «гусеница». Вы только что информировали нас об эпизоде с собачкой. Картина напоминает, я бы сказал, весьма напоминает, самую рядовую амнезию. Вызвало же ее это новое, неизвестное нам поле. Оно просто погасило все благоприобретенные собачкой рефлексы. Да, оно, как вы изволили заметить, взаимодействует. Но только односторонне. Подуйте на свечку: она потухнет.
— Нет, — сказал Лагутин. — Тут что-то не так… Я же подвергался воздействию поля. И Маша…
— Кратковременное воздействие, — начал академик, но его прервал телефонный звонок. Мельник поднял трубку.
ebooksa