Чужая война

— Я думаю, что пора уже что-то решать, — уклончиво ответил я.

Первый этаж ангара ровными рядами занимали стеллажи, заставленные коробками. Типичное складское помещение. Уверен, что в обычное время его используют по назначению. Днем здесь работают сотрудники, загружают машины, осуществляют поставки товаров по всему городу. Но нас первый этаж не интересовал. В паре метров от входа стояли двое охранников в серых спецовках. С виду обыкновенные грузчики, ждущие конца своей смены. Только это обманчивое впечатление. Я видел в них опытных бойцов, прошедших не одну уличную бойню. Может, когда-то они работали в правоохранительных органах, а теперь сменили форму.

Один из охранников указал нам на лестницу, ведущую на второй этаж. Я кивнул ему в знак благодарности и пропустил вперед Барабана. Поднявшись, мы оказались в коридоре, по обе стороны которого находились белые двери, помеченные цифрами. Коридор упирался в выставочный зал, заставленный образцами продукции, всевозможной посудой на все случаи жизни. Здесь по центру выставочного зала в окружении кастрюль и сковородок был установлен большой вытянутый стол, вокруг которого сидели люди. В основном это были мужчины, но хватало и женщин. Часть из них я знал, но были и незнакомые лица.

Во главе стола восседал Михаил Бражников, известный более как Шахматист, координатор сопротивления, в неизменном строгом черном костюме. По правую руку от него сидел Андрей Кожухов, один из ветеранов нашего движения. По левую Семен Карпов, бывший мой командир. Также за столом я узнал командиров отрядов: Мишу Поспелова, Армена Айвазяна, Лешу Бреславца по прозвищу Боцман, Рустама Бови и Светлану Огонек. Остальные восемь человек мне были незнакомы, вероятно, кто-то из молодых, кто только недавно принял на себя командование людьми. Если вдуматься, то нас очень мало, это просто капля в море против многочисленной армии «охваченных».

Заметив нас, Шахматист наклонил голову в приветствии и указал на свободные стулья, которые стояли вне общего стола, за спинами других командиров. Несколько обидно, конечно, находиться на выселках, но мы приехали позже всех, так что стоит смириться. Главное — не положение за столом, а дело, которому мы служили. Хотя, если посмотреть на ту не афишируемую конкуренцию, что царила за столом совещания, я готов был усомниться в своем мнении. А конкуренция чувствовалась. Словно между боевыми командирами была натянута колючая проволока, по которой был пущен электрический ток, и время от времени кто-то из них нарушал границы. Ток не убивал, но доставлял изрядное беспокойство.

— Теперь, когда почти все в сборе, я открываю наше совещание, — негромко произнес Шахматист, и тут же все разговоры за столом стихли. — Собираемся мы в тревожное для нас время. С каждым днем наш противник становится все сильнее, а мы все беспомощнее. Наши методики больше не работают. Отлавливать «кукол» по темным подворотням и обезвреживать по одному больше не выход. Мы должны выработать новую методику борьбы.

— Пока не будет уничтожен последний «охваченный», никакая методика не сработает. Заразу надо выжечь каленым железом, — заявил Семен Карпов.

Он всегда был горячим человеком, не способным на компромиссы.

— Так мы все человечество уничтожим. А надо признаться, это не в наших силах. Давайте не будем растекаться мыслью по древу и углубляться в дебри демагогии. Сперва я обрисую общее положение на улицах, а потом обозначу план дальнейших действий. И мы его обсудим, — предложил Шахматист.

Никто не посмел ему возразить. Я сидел тихо и не вмешивался в общение за столом. Мое время еще не настало. Спросят — отвечу. Будет что сказать скажу. А пока сиди тихо да анализируй. Так когда-то меня Карпов учил. Похоже, он свою школу давно забыл.

— В последнее время на нашего брата была объявлена охота. За несколько дней мы потеряли многих. Погибла практически полностью группа Гладиатора. Выжил только один боец, но и он находится на излечении. Пострадали и другие группы, но не так катастрофично. На улицах города отстреливали наших бойцов. Мы потеряли лучших ребят. Погибли Анатолий Козырев, Гриша Бойков, Федор Ковач и другие. Перечислять всех не буду. Вы и так все знаете. Все это началось, когда мы стали копать под каналы распространения нелегального оружия, которое появилось в городе. В разработке групп оказались так называемые Кузнецы, оружейники, через которых нелегальное оружие попадало в руки конечных потребителей. Операции по задержанию Кузнецов оказались сорваны. Погибли люди. Оружия на улицах только прибавилось…

На лестнице послышались шаги, и в коридоре показалась грузная фигура. Когда она приблизилась, я узнал Даниила Дмитриевича Щеглова. Майор выглядел вулканом, в котором пламя клокочет, но пока еще не вырвалось наружу. Увидев меня, он кивнул и сел на свободный стул в стороне.

— Вот теперь все в сборе. Я продолжу. Несмотря на все потери, мы продолжили работу, и теперь у нас есть полная цепь Кузнецов, со всеми адресами и зонами охвата. Нет сомнения, что у Кузнецов есть единое руководство. Также нет сомнения, что это руководство ответственно за распространение нейрофонов и является тем самым невидимым «кукловодом», которого мы пока не можем вычислить. У нас разное мнение относительно происхождения «кукловодов» и их целей, но если мы захватим Кузнецов, уничтожим их единым ударом, то сможем однозначно установить, кто стоит за всей этой многоходовой комбинацией.

— Тут и думать нечего, это мировое правительство, которое пытается взять нашу страну под свой контроль, — заявил с горячностью в голосе Рустам Бови.

— А у него что ни напасть, так мировое правительство виновато. Глобалисты проклятые, — с усмешкой в голосе сказал Армен Айвазян.

— А кто по-вашему? — загорелся Рустам Бови.

Сейчас все пойдет по кругу.

Одни будут утверждать, что во всем виновато теневое правительство, которое своими щупальцами опутало весь мир и влияет как на мировую политику, так и на экономику. Именно оно запустило проект нейрофонов, чтобы получить послушное стадо, которым удобно управлять. Другие будут возражать, что это разработка российского правительства с целью получения послушного народа, верных подданных, которые будут всегда и всем довольны. Третьи заявят, что нейрофон — это продукт оппозиции с целью провести безболезненную смену власти. И начнется базар, который Шахматист попробует прекратить, но у него это будет плохо получаться. Как все-таки все совещания сопротивления похожи друг на друга. Быть может, благодаря этому мы и не добились никаких заметных результатов. Вроде объединились, действуем сообща, имеем общий командный центр, который отвечает за разработку и управление всеми отрядами, но продолжаем при этом играть в партизанщину.

— На российский рынок нейрофон запустила компания «Лоджитек». Вам не кажется, что надо проникнуть в компанию и попытаться выяснить, что такое нейрофон, зачем он нужен и кто за всем этим стоит, — неожиданно сам для себя я вступил в спор с командирами сопротивления. — Уже сейчас ясно, что это не просто прибор. Он вживляется в человека, подключается ко всем его органам чувств, и разъединить его с владельцем не представляется возможным без летального исхода. При этом нейрофон — это симбиоз техники и биологии. Те, кто видел эту штуку вблизи, могут это подтвердить. Я очень сомневаюсь, что наши компании способны на такие технологии. Тут что-то другое. И пока мы не тряханем основательно «Лоджитек», мы не сможем сказать точно, кто за этим стоит и что им надо.

— Гладиатор, смотрю, в своем репертуаре, — заявил Рустам Бови.