За ее спиной дверь с грохотом отворилась, впуская внутрь ураган шумов, мерцания флуоресцентного света, будто закрытое пространство теперь вывернулось наизнанку. Старый химик, шатаясь, вошел в комнату. Группа нежити наступала ему на пятки, ходячие роились в узком коридоре за его спиной. Лабораторный халат доктора был весь в пятнах крови, от краев до воротника, его лицо блестело от испарины, глаза горели ужасом. Он сжимал кожаный портфель так, будто от этого зависела его жизнь. Преследовавший его оживший труп с тестообразным белым лицом, в кевларовом жилете и патронташе, рванулся к нему, хватая пальцами воздух. Химик захлопнул дверь, прижав руку ходячего.
Лилли бросилась к старику и помогла придавить дверью извивающиеся и сжимающиеся пальцы. Плоть руки под давлением стала выглядеть как обугленная кора. Пахло склепом. Кольцо-печатка с красным камнем все еще украшало один из отвратительных пальцев. Лилли и химик вдвоем прижали дверь, налегая на нее так сильно, как только могли, борясь с настойчивой рукой. На мгновение Лилли выглянула в узкий зазор у дверного косяка и получила в награду мелькнувшее лицо ходячего.
В узких и костлявых чертах с трудом угадывался старший сержант Бо Брайс. Бескровное лицо, на ранней стадии гниения, хитрые серые глаза выцвели, превратившись в мертвые белые пустые сферы. Теперь они напоминали глаза земноводного существа, вышедшего из болота. Без предупреждения рука вцепилась в халат Лилли, ухватила ткань и потащила ее вперед. Она отбивалась все яростнее и яростнее. Она визжала и выкрикивала исковерканные ругательства, которые превращались в безумное хихиканье. Химик прислонил костлявое плечо к двери и толкнул так сильно, как только мог, и наконец совместные усилия парочки привели к тому, что жесткий хрящ и сухожилия мертвой руки переломились, перерубив конечность ниже локтя. Дверь с ударом захлопнулась, и Лилли отступила назад, истерически хихикая, когда поняла, что рука до сих пор сжимает ее халат, цепляясь за ткань с пугающим напором, особенно если учесть тот факт, что теперь конечность не была прикреплена к телу.
Лилли шлепала по ней так, будто это насекомое или крыса вцепилась в одежду. Наконец она вырвала ткань из мертвых пальцев и закинула конечность в другой конец комнаты. Рука ударилась о стену, пальцы все еще извивались и сжимались, шевелясь на кафеле. Потом шевеления поутихли, будто у игрушки на батарейках кончился заряд. Лилли пялилась на нее, смеясь все тише. Напоследок она взмахнула тканью халата, будто бы даруя руке темное благословение, у нее начался озноб, свежая волна мурашек волной прошлась по поверхности кожи.
Старик обхватил ее рукой, мягко произнес:
– Ты в порядке?
Лилли посмотрела на него и ничего не сказала, немного похихикала, а потом ударила. Сильно. Тыльной стороной ладони по лицу. Удар практически сбил немощного старого химика на пол. На секунду он пошатнулся и уронил портфель, охнул, потер лицо. Затем его глаза потемнели, и он бросился на женщину. Оба дрались неловко, войдя в клинч и привалившись к стене.
Она пыталась добраться до его глаз. Это было незапланированным, спонтанным и необычно злобным решением. Ее давно не стриженные ногти были достаточно длинными, но, к несчастью, она не смогла нанести достаточно урона прежде, чем старик ухватил ее за запястья. Он швырнул ее на стену. Сила удара выбила из Лилли дух. Она охнула и откатилась в сторону от старика прежде, чем он смог достать ее. Он случайно попал кулаком в стену, туда, где ее лицо было миллисекунды назад. Хруст ломающихся костяшек оказался слабым, как будто переломили стебель сельдерея, и химик немедленно согнулся от боли, сжимая руку.
Он издал заикающийся всхлип, искаженный шоком и болью, его голос звучал так, как скрипят ржавые петли. Он начал что-то говорить, когда колено Лилли поднялось и врезалось ему в подбородок.
Химик отшатнулся на мгновение, прежде чем споткнуться о собственные ноги и упасть на костлявую задницу. Лили пнула его по ребрам. Он снова закричал и покатился по комнате. Лилли нервно смеялась, следуя за ним, пиная его снова и снова, вызывая мучительные крики и мольбы.
– С-стоп! Ты с ума сошла?! – Старик врезался в стену и прикрыл голову руками. Было похоже, что он плакал, но звучало это, как исковерканная запись плача. – П-пожалуйста, я умоляю тебя, пожалуйста, перестань… ты собираешься убить меня. И… И… это не в твоих интересах!
Лилли замолкла, тяжело дыша, хихикнув в последний раз: нет ничего лучше хорошей трепки, чтобы отрезвить человека. Она стояла над ним, сжимая кулаки, ее голые ягодицы выглядывали из-под халата. Снаружи мертвецы бросались на стены, вонь гниющей плоти была настолько сильна сейчас, что проникала в комнату. Пахло дном отхожего места в разгар лета. Лилли задержала дыхание. Ее голос казался ровным и холодным.
– Что я получу, сохранив твою жалкую задницу?
Старик собрал всю свою энергию, прежде чем ответить. Он пытался сесть, опираясь на стену. Ему это удалась, и его лицо, изрезанное глубокими морщинами, скривилось от мучительной боли, губы кровоточили, он хрипло и жалко вздыхал. Он вытер кровь со рта, прежде чем заговорить.
– Я не виню тебя.
– Сколько я здесь пролежала, обдолбанная и истощенная? – Она смотрела на него сверху вниз, уперев руки в бока. Раздался громкий удар у наружной двери: стадо мертвых росло. Это заставило старика подпрыгнуть. Мертвый хор стонал и огрызался эхом по коридорам. Ходячие напирали на дверь.
Старый химик смотрел на нее налитыми кровью глазами из-под нависших век:
– …Месяц, наверное.
Сварочная горелка ярости расцвела в ней.
– Скажи мне причину, по которой я могла бы оставить тебе возможность дышать.