Потерянность, ранимость и беззащитность, исходившие от его гостьи, наполняли комнату. Дорреро внезапно осознал, что не может отпустить её. Глядя на уходившую Агнессу, он понял, что его будет мучить совесть, если он ей не поможет.
— А что именно вы хотите? — остановил Агнессу вопрос на выходе из гостиной.
Она с посветлевшими глазами обернулась к Россету.
— Хочу найти слабое место Бланш и надавить на него, — произнесла она.
— Не получится, — скептически осадил её Дорреро. — Я уже искал.
Он поднялся с кресла, жестом приказывая идти за ним в кабинет.
— Не может быть, — заметила Агнесса, когда они зашли туда. — Я не верю, что на человека, идущего по головам других, нет компромата.
— А зачем он вам? — поинтересовался Дорреро, усаживаясь за стол и приглашая Агнессу сесть напротив.
— Пока не знаю, — честно призналась Агнесса. — Знаю, что нужен и всё. Пусть пока это будет моей подушкой безопасности.
— Она тоже не сидит на месте и заметает следы, — с этими словами Дорреро извлёк папку из стола и протянул Агнессе. — Досье на Бланш, — пояснил он и Агнесса открыла папку. — Здесь официальная информация и то, что удалось собрать мне. К сожалению, поломанные жизни ещё не повод для компромата, — расстроенно заметил он. — Хотя…, возможно, вы со своим свежим взглядом что-то и увидите.
— Бланш сто двадцать лет? — поражённо оторвала голову от досье Агнесса минуту спустя.
— А вы не знали? — как нечто само собой разумеющееся произнёс Россет Дорреро. — Продолжительность жизни в скрытых мирах двести лет. Исключение составляет Симьенто, там до четырёхсот, и Нивока, там она едва дотягивает до ста двадцати.
— Она же выглядит на сорок пять максимум! — удивлённо посмотрела на него Агнесса. — А вы на тридцать…
— Мне семьдесят девять и я самый молодой член Совета.
— Я возьму досье домой, — Агнесса поднялась с кресла.
— Куда? — уточнил Дорреро.
— На Феберу.
— Держите словно драгоценность какую-то, — иронично заметил Россет, видя, как Агнесса прижала к груди досье.
— Эта папка на самом деле ценна.
— Вы действительно надеетесь там что-то найти? — всё ещё не верил Россет.