Око разума

– В пятидесятых годах, – начала она, – Джеймс Олдс и Питер Милнер имплантировали электроды в мозги крыс. В прилежащее ядро. Которое также называют центром удовольствия мозга. Этот регион играет роль в сексуальном возбуждении и кайфе, который люди ловят от определенных наркотиков. В последних версиях этого эксперимента крысы могли стимулировать данный регион, нажимая на рычаг. – Она невольно вздрогнула. – Оказалось, что крысы нажимали на рычаг снова и снова по несколько сот раз в час, забыв о еде и воде. Пока не погибали от изнеможения.

– Идеальная метафора для Запада, вы не находите? – невесело усмехнулся Файф. – Только ваш рычаг принесла техника. Когда ж вы насытитесь? Вы всё меньше и меньше читаете. Всё больше и больше предаетесь нескончаемой оргии промискуитета и половых аномалий. Вы четверо, находящиеся в этом доме, стоите на пороге технической революции – и все же копулировали вчера вне брака, как ничтожные, грязные животные во время гона. Давили на рычаг оргазма, сколько могли. Ваше общество уже бездушно, бездумно и бесцельно. Вам некогда размышлять о разуме Аллаха. Вы уже хотите включать свой рычаг снова и снова, игнорируя все остальное, пока не издохнете. Так почему бы не позволить моей технологии активировать ваши центры удовольствия менее обходным путем? – Он развел руками. – Дать вам то, чего вы хотите.

Казалось, Альтшулер с трудом сдерживает позывы к рвоте.

– Ты прав, – выдавил он, несколько раз с усилием сглотнув. – Мы прозевали очевидное. Мы рассматривали угрозы, представляемые самой технологией, но не учли грандиозную опасность того, что другие могут активно попытаться превратить ее в оружие.

– А теперь слишком поздно, – отрезал Файф. – Нынче утром поезд ушел со станции. Но я намерен хранить терпение. Не выказывать свою руку. Западники не считают имплантаты богохульством. Они не видят, что становятся нечестивыми. И в то же самое время мои собратья истинно верующие будут чураться этой технологии, как чураются прочих ложных божеств. А тем временем Запад будет поклоняться мне, как богу, за то, что я дал им игрушки, которых они алкали. А заработанные миллиарды направлю на другие джихадистские деяния. После же, когда имплантаты распространятся, как сотовые телефоны, я поставлю Запад на колени одним ударом.

Файф наслаждался видом ужаса на лицах гостей. Холл был прав. Поделиться и вправду все-таки хорошо.

– Как должно быть очевидно, – продолжил он, – идею проекта высказал отнюдь не Келвин Грей. А я. Мне повезло найти гениального психопата в лице Грея, которого я смог убедить усовершенствовать технологию, пока я разыгрывал роль силовика, нанимая армию «солдат удачи». И я сумел посеять эти семена таким образом, что Грей возомнил, будто идея принадлежала ему. Я пристроил его на скользком склоне, позволив гравитации довершить остальное. Моего эндшпиля он не разглядел.

– И в чем же состоял твой оригинальный эндшпиль? – поинтересовался Альтшулер.

– Ник, ты что-то давненько помалкиваешь, – заметил Файф. – Не хочешь ли сказать ему?

Холл несколько секунд не реагировал, словно не расслышал вопроса, но в конце концов кивнул.

– Он планировал дождаться, когда Грей отточит технологию на своих человеческих морских свинках. Потом, зная, что они уже наступили на все противопехотные мины – наплевав на то, сколько человек умерло по пути, – они провели бы официальные испытания под эгидой Управления по контролю за продуктами и лекарствами с величайшим тщанием и заботой. С прицелом на идеальный рецепт с первой же попытки. Пройдя испытания с безупречными показателями безопасности. А когда технологию утвердили бы, с Келвином Греем в какой-то момент произошел бы несчастный случай, а Файф, будучи мажоритарным акционером, проголосовал бы за избрание себя на пост гендиректора.

– И что же заставило изменить этот план? – спросила Хезер у Файфа.

На сей раз тот решил ответить сам.

– Когда Ник сбежал, мы не знали, что имплантаты пригодны для веб-серфинга. Он солгал Грею, сказав, что они подкачали. И мы не имели не малейшего понятия о его экстрасенсорных способностях. Которые меня, кстати, не интересуют, потому что это анафема, столь же погибельная для мусульман, сколь и для западников. – Он тряхнул головой. – Но даже когда я узнал, что его имплантаты работают, я все равно хотел придерживаться первоначального плана. Я не хотел порождать полемику, которую теперь спровоцировал. Я хотел избежать малейшего намека на изъяны. Хотя вывод технологии на рынок и отнял бы еще год или два.

– Опять же, – повторила Хезер, – что изменилось?

– А изменилось то, что Ник оказался слишком хорош. Слишком неуловим. Я засомневался, что сумею его прикончить. А если б к нему вернулась память, он мог бы погубить все. Но я понял, что сумею заманить его, если пожертвую Греем чуточку раньше, чем планировалось. Так что я вывел Алекса на роль разоблачителя и героя, подставив Грея. Играл с обоих концов против центра. Как Деламатер, сказал Келвину, что с Алексом сотрудничает некий Эд Коуэн, но я держу его под контролем. Мой брат, разумеется, никакого касательства к Джону Деламатеру не имел. Сфабриковал пару липовых ранений, состряпал историю о победе над человеком Деламатера с помощью боевых искусств – и постучал в дверь Грея. Застрелил его таким образом, чтобы Алекс наверняка повелся на все, и особенно на то, что я – один из хороших парней.

Альтшулер кивнул.

– И ты рассчитывал, что я соображу, что мы можем связаться с Ником Холлом через программную закладку Грея.

– Именно. Если б ты это не предложил, я взял бы это на себя. Я был уверен, что раз Грей принесен в жертву, а ты чист, как первый снег, Ник непременно прочтет твои мысли и поверит тебе безоговорочно. Тогда он приедет без страха. А как только приедет и окажется фактически под моим контролем в облике Кэмерона Файфа, то поможет нам легитимизировать пресс-конференцию. Продемонстрировать технологию. Приукрасить историю.

– А вскоре после пресс-конференции ты меня прикончил бы, – с отвращением бросил Холл.