— Простая случайность. А может, подозрительность Рокиты? Он уже никому не доверяет. Слишком уж дерзко взяли Перкуна. Даже ребенок мог догадаться, что на Перкуна донесли и что предал его кто-то из ближайшего окружения. С Рокитой этот номер не пройдет. Рыбу, которая однажды сорвалась с крючка, второй раз бывает трудно поймать на наживку. Медведя я не выпущу. Альберт пожал плечами.
Яруга распахнул дверь к секретарше и распорядился привести к нему арестованного. Секретарша водрузила на стол Яруги графин с водой и старательно, как реквизит на сцене, расставила стулья. Два стула, на которые сели Яруга с Альбертом, — по одну сторону стола, а по другую, метрах в трех от него, — стул для Медведя.
Вошел Медведь в мундире без всяких знаков различия. Ему было года двадцать два. Широкое крестьянское лицо, редкие светлые волосы. Родом он был из какой-то захудалой деревеньки под Пилицей, окончил четыре класса гимназии. В банду Перкуна вступил в конце 1945 года под кличкой «Медведь». В его облике действительно чувствовалось что-то медвежье.
Во время первого допроса Медведь признался в убийстве шести милиционеров и членов ППР, а также в том, что он участвовал в налете на город.
На вопросы, которые ему задавал Яруга, Медведь отвечал не спеша, обдумывая каждую фразу.
Яруга:
— Кто приказал ликвидировать Миколая Л. из УБ?
Медведь:
— Я ничего не знаю об этом деле.
Яруга:
— Ты ничего не знаешь?
Медведь:
— Прошу не «тыкать»! Мы с вами вместе свиней не пасли.
Яруга поднялся, потом опять сел.
— Хорошо. Будем разговаривать на «вы».
— Благодарю, — иронически отозвался Медведь.
Яруга:
— Двадцать седьмого апреля на улице около канцелярии старосты был убит некий мужчина лет двадцати трех. Кто его убил? Кто отдал приказ о его убийстве?
Медведь:
— Не знаю.