Зверь

Нужно было действовать, двигаться, что-то делать, только не стоять на месте, задыхаясь от бесполезных размышлений.

Эллен плотно прикрыла за собой дверь в душевую и осмотрелась. В отличии от ванной комнаты в её доме, здесь был свежий ремонт: между плитками белели чистые швы без налёта чёрной плесени, не было ни ржавчины, ни серых потёков, ни запаха сырости и пыли, которые ей приходилось терпеть у себя. Она улыбнулась. Адам не был свиньёй, а ведь почти во всех холостяцких ваннах, в которых ей доводилось бывать, дела обстояли в разы хуже. На полке нашёлся кусок мыла и пузырёк с гелем для душа. Запах лайма. Концентрированный аромат Адама Бишопа в пластиковой бутылке. Просто помешательство. Эллен стояла под холодным душем, пока не покраснел кончик носа, после под горячим до тех пор, пока кожа не стала пылать и чесаться под колючими струями.

Душное облако пара заполнило всё пространство маленькой комнатки, когда она, наконец, решилась выйти. Зеркало безнадёжно запотело, но Барр была рада, что не видела сейчас своего лица. В шкафу нашлись простое синее полотенце и белая футболка. Она была ей до середины бедра и хорошо скрывала отсутствие нижнего белья, наскоро постиранного прямо под краном. Эллен босиком прошла до спальни и рухнула на кровать прямо с мокрой головой. Палец снова противно заныл, и Эллен потратила последние силы на то, чтобы доползти до обезболивающего.

Сон, как назло, не шёл. Укутавшись в одеяло, как в кокон, Эллен снова и снова рассматривала фотографии останков своей «Шевроле». Раз за разом она возвращалась к обломку кузова, где чернели пять ровных полос. Манипулятор? Ковш от строительной техники? Когти?

— И кто это? Фредди Крюгер? У меня определённо богатое воображение, — хмыкнула она себе под нос. — Ещё и сама с собой разговариваю.

Агрессивные животные с нетипичным поведением, как гласила официальная статья портлендской газеты, не могли быть настолько разумны, чтобы унести машину и затащить её на верхушку сосны. Здесь участвовал изощрённый человеческий разум. Но чья сила? Рассказы шерифа не имели под собой никакого основания, но Эллен всё чаще ловила себя на мысли, что постоянно прокручивает их в голове.

Она услышала, как заскрипели ступени лестницы, как зашумела вода в ванной и тысячу раз пожалела, что забыла закрыть дверь в спальню, не выключила ночник и не притворилась спящей. Адам вышел из душа по пояс обнаженный. Свободные штаны висели на бёдрах слишком низко, открывая полоску темных волос, уходившую за пояс. Эллен не могла оторвать от неё взгляда, не могла утихомирить сердцебиение и остудить кровь, хлынувшую к щекам. Хотелось дотронуться до его кожи, оттянуть резинку штанов и бесстыдно запустить туда руку.

Он заметил её взгляд и замер. Эллен слезла с кровати. Допрыгав до двери, она попыталась её закрыть и перестать, наконец, падать в собственных глазах ещё ниже. Адам не дал двери захлопнуться. Их пальцы соприкоснулись. Эллен одёрнула руку, словно от кипятка, но сделать шаг назад не сумела. Она будто приросла к полу. Бишоп снова был так близко, что она ощущала тепло его тела даже через ткань футболки. Его нагота ослепляла и парализовывала — Эллен бездумно блуждала взглядом по линии его плеч и ключиц, так и не сумев выдавить из себя ни слова.

— Ничего не могу с собой поделать.

От звука его голоса в груди словно взорвалась лампочка. Эллен посмотрела ему в глаза — в них была решимость и тягучее, горячее желание, такое же, как и у неё. Она потянулась к нему, дотронулась кончиками пальцев до его сильных предплечий, до острых скул и шеи, покрытой точками вечерней щетины. Мир пред глазами померк, из лёгких вышибло остатки кислорода — Адам поцеловал её и, не рассчитав силу, сжал в слишком крепких объятиях.

— Я не хочу, чтобы ты пожалела об этом, — его дыхание обожгло шею, его зубы сомкнулись на мочке её уха так, что вдоль позвоночника пробежала дрожь.

— Я не пожалею, — усталость и боль испарились. Больше всего на свете она хотела, чтобы он продолжал и пусть проклятый Форт-Келли сгорит до последней ёлки, если он выйдет сейчас за порог этой комнаты.

— Ты не знаешь, о чем говоришь, — с досадой выдохнул Бишоп ей в губы, вталкивая её в спальню.

Глава 11

Упираясь в грудь Бишопа, Эллен неловко пятилась к кровати. Она медлила, боясь потерять равновесие или запутаться в собственных ногах, и Адам, подхватив её под бёдра, усадил на себя. Едва прикоснувшись спиной к жёсткому покрывалу постели, Эллен потянула руки к злосчастной резинке штанов, чтобы поскорее избавить его от них. Хотелось охватить каждый дюйм его невозможного тела: от тёмных, влажных после душа волос до сильных рук и спины, вышколенной тяжелым трудом, до отчётливо проступающих под кожей мышц. Эллен сжала в ладони его возбуждённый член. Адам с глухим стоном толкнулся ей в кулак.

Вся его осторожность и заботливость осталась за порогом комнаты. Бишоп неловко наваливался на неё всем весом, а после поднимался над ней на дрожащих руках, чтобы перевести дыхание. Он стащил с неё футболку, едва не разорвав по швам. Жесткие, обветренные ладони прошлись по нежной груди, словно наждаком, вызывая необычные ощущения на грани дискомфорта и острого удовольствия. Стало так жарко, что на лбу у Эллен выступила испарина, несмотря на то, что она почти не двигалась. Казалось, Адаму не нужна её инициатива и замысловатость поз его не интересовала — он наслаждался простым ощущением её тела в своих руках.

— Адам, полегче, — выдохнула Эллен, потратив остатки кислорода. Ребра грозили свернуться вокруг позвоночного столба от силы его объятий.

— Прости, — шепнул он, чтобы снова забыться и снова сжать её в руках слишком крепко.

Адам толкнулся в неё, и Эллен рвано вдохнула, инстинктивно отстраняясь. Мышцы туго натянулись, впуская его немалый орган — ей было больно, несмотря на то, что она была возбуждена так, что под ней, казалось, промокла простынь. Бишоп замер, прислушиваясь к её ощущениям. Она видела, как тяжело ему давалось это бездействие — на его руках напряглись мышцы, на шее вздулась вена, а сердце готовилось пробить грудную клетку.

Он аккуратно и медленно покинул её тело, поцеловал, дотронулся до её влажных, спутанных волос. В этом жесте было столько нежности — казалось, Адам просил прощения за то, что сделал ей больно и за то, что наверняка сделает это снова. Что забудется в ощущениях и не сумеет сдержаться. Эллен этого и не хотела. Она хотела знать его настоящим, без масок условностей и тайн, таким, каким он был там, за семью замками, которые запечатали его сердце на долгие годы.