Конечно, скажите это Гордону, который бьет своего химерца тапком и хватает за хвост!
— А вот браконьерство запрещено на всей территории Объединенных миров.
Это немного успокоило. Совсем чуть-чуть.
— У вас тоже есть зверинец? — прищурившись, поинтересовалась я. За что получила новую усмешку. Кажется, Экворту не составило труда разгадать ход моих мыслей.
— Нет, у меня другие увлечения.
Спросить, какие именно, я не успела: мы пришли к павильону. Папоротникам и здесь рослось вволю, они надежно скрывали стены здания. Если бы не гостеприимно распахнутые двустворчатые двери и льющийся из них теплый свет, я бы долго искала вход. Внутри доносились шорохи, было жарко и влажно, словно в теплице: не то прозрачная крыша нагревалась за день, не то поддерживалась определенная температура для обитателей павильона.
Теперь я искренне радовалась, что выбрала открытое платье с приятной и прохладной тканью. Зато дурацкий корсет обтягивал как вторая кожа, сдавливал внутренности и заменял печку. Если до ужина было еще терпимо, то сейчас я оценила всю прелесть своей ошибки, когда покрылась потом с головы до пят. Впрочем, душно стало не только мне, Франчесса тут же откуда-то вытащила веер и принялась им обмахиваться. Надо бы таким же обзавестись.
Александр подвел нас к крайнему вольеру, в котором росло дерево с линялыми фиолетово-зелеными листочками и круглой кроной.
— Лиловые попугаи, мои любимчики, — с гордостью отца, представляющего своих детей, объявил он.
Взгляд Гордона-старшего горел воодушевлением и это передавалось остальным. Даже мне. Я честно пыталась высмотреть попугайчиков, но судя по названию и цвету листвы, они хорошо замаскировались.
— Они очень пугливы, но может быть, вам удастся их рассмотреть на обратном пути.
Дальше нам повезло больше. Ну как повезло… По огромному вольеру гуляло существо, смутно напоминающее гиену. Оно было лысым с черной кожей, не считая седого ирокеза. В следующих клетках оказались ледяные лисы с бирюзовым мехом, черепахи-хамелеоны, спящие золотые фламинго. Утконоса только не было, да и вообще не было ничего особо экзотичного. Ни тебе драконов, ни эльфов.
Памятуя о свойствах переводчика в моей голове, я не удивлялась, что названия зверей в вольерах были мне знакомы. Что ни говори, а это удобно. Жаль, язык животных не переводит: ворчание зверушки я понять не смогла. Словно в ответ на эту странную мысль, где-то неподалеку раздался плач.
Я споткнулась и едва не запуталась в подоле, только благодаря галантности лорда Экворта смогла удержаться на ногах.
— Что это?
— Что именно?
— Кто-то плачет. Похоже на ребенка.
Экворт отпустил мой локоть и прислушался. По правде говоря, в павильоне было достаточно тихо, большинство животных уже отправились спать. Доносились только едва уловимые шорохи, журчание воды да негромкие разговоры гостей, которые, к слову, тоже ничего не слышали. Даже плач стих, отчего я почувствовала себя по-идиотски.
— У Гордонов нет детей, может, кто-то из слуг. Либо это какой-нибудь диковинный зверь лорда Дрейка, — Экворт нравился мне с каждой минутой все больше и больше. Как говорится, первое впечатление обманчиво. — Или птица. Некоторые из них способны копировать людей.
Я облегченно вздохнула. Точно, попугаи могут повторять даже мелодию загрузки винды или имитировать сигнал будильника. У моей школьной подруги как раз такой был, и будил ее посреди ночи, но отдавать его кому-либо она отказывалась.