Мальчик-слуга – не сам Гангадьяр – провожает его в знакомую гостиную. Усаживаясь в привычное кресло, Абдул Карим замечает, что шахматной доски нигде не видно. Из внутренних комнат доносятся какие-то звуки: женские голоса, скрежет передвигаемой мебели.
В комнату входит пожилой человек и вдруг останавливается как вкопанный. Лицо его смутно знакомо – позже Абдул Карим вспоминает, что это какой-то родственник жены Гангадьяра, кажется дядя, и он живет на другом конце города. Они встречались пару раз на семейных торжествах.
– Что вы здесь делаете? – говорит мужчина, не слишком церемонясь. Он совсем седой, но двигается весьма энергично.
Озадаченный и немного обиженный Абдул Карим отвечает:
– Пришел сыграть в шахматы с Гангадьяром. Он дома?
– Сегодня шахмат не будет. Неужели вам мало того, что вы сделали? Вы хотите еще посмеяться над нашим горем? Послушайте, что я вам скажу…
– Что случилось? – Негодование Абдула Карима отступает перед дурными предчувствиями. – О чем вы? С Гангадьяром все в порядке?
– Может, вы не в курсе, – угрюмо отвечает тот, – но вчера вечером кто-то из ваших поджег автобус на улице Пахария. В нем было десять человек, все индуисты, они возвращались с семейной церемонии в храме. И все они погибли ужасной смертью. Говорят, что это дело рук ваших фанатиков. Даже детей из автобуса не выпустили. Теперь весь город в панике. Кто знает, что еще может случиться? Мы с Гангадьяром перевозим его семью в более безопасное место.
Глаза Абдула Карима остекленели от ужаса. Он не в силах вымолвить ни слова.
– Сотни лет мы относились к вам по-человечески. И даже когда вы, исламисты, веками нападали на нас и грабили, мы позволяли вам строить свои мечети и поклоняться своему Богу. И вот она, ваша благодарность!
За один миг Абдул Карим превратился для них в «исламиста»… Он хочет сказать, что и пальцем не тронул тех людей… Не его руки разжигали огонь… Но слова застревают у него в горле.
– Вы хотя бы можете это представить, господин учитель? Видите языки пламени? Слышите крики несчастных? Они никогда уже не вернутся домой…
– Да, я могу представить, – мрачно отвечает Абдул Карим. Он встает с кресла, но тут в комнату входит Гангадьяр. Он, конечно же, слышал часть их разговора, потому что обнимает Абдула Карима за плечи, словно бы признавая в нем своего. Ведь это Абдул Карим, его друг, чья сестра много лет назад тоже не вернулась домой…
Гангадьяр оборачивается к родственнику жены:
– Дядя, прошу вас, Абдул Карим вовсе не такой, как те мерзавцы. Добрее него я в жизни никого не встречал! К тому же еще неизвестно, кто эти подонки, хоть в городе и говорят всякое… Абдул, сядь, пожалуйста. Какие же времена настали, что мы говорим друг другу такие вещи! Увы… Поистине нас поглотила Кали-юга[21]…
Абдул Карим снова садится, но его всего трясет. Мысли о математике улетучились из головы. Его переполняет отвращение к варварам, сотворившим такое зверство, ко всему человеческому роду. Что за подлое племя! Вооружиться именем Рамы, Аллаха или Иисуса и под этим прикрытием жечь и крушить все вокруг – вот что такое вся наша история.
Дядя, покачав головой, выходит из комнаты. Гангадьяр рассказывает, извиняясь за своего родственника:
– Это ведь вопрос политических манипуляций. Английские колонисты искали наши слабости и использовали их в своих целях, натравливая нас друг на друга. Открыть ворота в ад легко – куда сложнее их закрыть. Все эти годы, до появления англичан, мы жили в мире. Почему мы не можем закрыть ту дверь вражды, которую они открыли? В конце концов, разве какая-нибудь религия велит нам убивать своих соседей?
– Какая разница? – с горечью отвечает Абдул Карим. – Люди в принципе создания скверные, мой друг. Мы, мусульмане, обращаем свои молитвы к Аллаху Милосердному. Вы. индуисты, говорите: «Иша васьям идам сарвам» – «Бог пронизывает всё». Христиане: «Подставь другую щеку». И все же у каждого руки в крови. Мы извращаем сущее – берем слова мира, сказанные пророками и святыми, и превращаем их в оружие, чтобы убивать друг друга!
Его бьет дрожь, и он едва может говорить.
ebooksa