– Нет. Мы хотели выделить переменные факторы. Окситоцин ты добавила сама, позже. – Он широко улыбнулся. – Это красивая часть. Все, что здесь есть, ты сделала сама. Это твои надежды, твои гормоны, твои потребности. Твои. Мы предложили кое-что каждой из вас – то, до чего вы сами могли и не додуматься: эти дорогие часы и свободная одежда, шляпа и шпоры у Куки. Но остальное – это ты и Куки, я имею в виду, Сюзанна. Но вы двое были настолько нацелены друг на друга, что если это не стало лучшим сексом в твоей жизни, я съем этот стол.
Он похлопал по крышке стола.
Она сделала сама.
– Ты не можешь опубликовать это, – сказала она.
– Это – нет. – Он взял распечатку МРТ и полюбовался ею. – Пока нам достаточно знать, что метод работает.
Она ждала от себя вспышки ярости, но ничего не случилось.
– Это реально?
– Проект? Вполне.
Проект. Она смотрела, как он собирает документы и складывает их аккуратной стопкой.
– Не проект, – поправила она. – Не ТМС, не МРТ, не терпазин. Вот это. – Она похлопала себя по груди. – Это реально?
Он склонил голову набок.
– Реальна ли любовь? Большинство людей, похоже, думает, что да. Но если ты имеешь в виду то, что ты теперь чувствуешь, я отвечу тебе: не знаю. И не думаю, что сканы смогут дать ответ. Но они могут сказать, изменилась ли ты: твои данные были на удивление очевидными. Не то что у Куки. У Сюзанны.
Он снова вытащил функциональную томограмму, полюбовался на нее еще немножко и положил обратно в стопку.
– Что ты имеешь в виду?
– Данные. Твои были совершенно последовательными. Ее… странными.
– Странными. – Ее мозг словно работал в ином измерении. Чтобы мысль оформилась, требовалась целая вечность. – Типа лжи?
– Она вообще много врала.
– Но могла ли она лгать мне? Насчет своих чувств?
Он пожал плечами:
– Откуда нам знать?