Отчаянные

Вот и сейчас я почувствовал нечто такое, глубинное, звериное, поднявшееся из недр души. Я и не подозревал, что способен на такие чувства.

Краснокожие что-то почувствовали, увидели, быть может, в моих глазах. Но они были слишком уверены в своей победе, в своих силах и остались стоять, даже стратегию не поменяли. За что в итоге и поплатились.

Первый рухнул как подкошенный, когда мой меч проделал глубокую борозду в его не защищенном доспехом животе. Как он так опростоволосился? По глупости и самонадеянности, однозначно. Только что умело фехтовал, рисуя мечом замысловатые узоры в воздухе, и вот уже ловит руками свои потроха, забыв о бое и о своей подготовке.

Второй, увидев, какая участь постигла его коллегу и земляка, малость растерялся. И было с чего. Только что они режиссировали представление и были уверены, что этот спектакль продержится на подмостках минимум пару минут, максимум с четверть часа. На большее они и не рассчитывали. И вдруг такая подлость со стороны вселенной.

И вот уже краснокожий переходит в глухую оборону, не подпускает меня на расстояние удара, блокирует все выпады и не лезет на рожон. Перед глазами у него живое доказательство теоремы о преступной самонадеянности, за которой незамедлительно следует наказание.

Видя, что голиафянину требуется помощь, к нам спешат гномы, но их останавливает Балу. Он расшвыривает их как котят. Удар и один летит направо. Удар, – второй отправляется налево. И в это мгновение краснокожий показывает свой изъян, вернее я вижу его так явственно, что не могу не воспользоваться. Это как тайное знание, как способность с одного взгляда увидеть ключ в самом мозгодробительном шифре. У меня не было выбора. Я не мог не воспользоваться этим знанием. И я нанес удар. Пробив оборону краснокожего, меч впивается в плечо и отрубает левую руку. Кровь хлещет фонтаном. Голиафянин сереет на глазах и падает, поскользнувшись на своей крови.

Ужасный финал. Я не хотел его убивать, но у меня не было выбора. Либо он, либо я.

Тем временем Балу закончил показательную порку, и рядом с ним нет ни одного стоящего на своих двоих гнома. Все лежат вповалку, словно решили передохнуть после тяжелого трудового дня и послушать страшную сказку возле костра. А Балу выступал в роли доброго дядюшки рассказчика, но почему-то с окровавленным мечом в руках.

Одно радовало. Поверженные Балу противники будут жить. Он их основательно потрепал, но обошелся без тяжелых травм. В отличие от Сигурда, который не щадил своих братьев гномов.

Кибур тоже особо не церемонился. Он давно перешел в глухую оппозицию к великому торговому дому «Каррадан», и поэтому перешел от немого протеста к активным революционным действиям.

Два гнома обильно полили сокровищницу кровью. За такое хулиганство нас по головке не погладят. И теперь надо бежать отсюда, пока еще гномы не опомнились и не спустили на нас всех собак.

Даже если появление этого совместного патруля не дело рук Ярогора, в чем я почему-то был уверен, то теперь у него не будет выбора. Он просто обязан объявить на нас Большую охоту. Потому что мы мало того, что вломились в его сокровищницу, похитили бесценный артефакт, пускай это даже и подделка, дешевая копия, не стоящая и ломаного гроша, так мы еще и накрошили в капусту его сотрудников из числа охраны. А это уже серьезное преступление, за которое Степан Викторович по головке нас не погладит.

– Уходим. Надеюсь, они еще не включили тревогу. Иначе нам крышка.

Я первым бросился в сторону выхода.

– Канатоходцы, не боись, прорвемся! – радостно заревел Кибур, обгоняя меня.

Сигурд шел за ним след в след.

Я позволил им возглавить нашу процессию. В конце концов, они тут лучше разбираются.

Мы пронеслись по каменному туннелю со сталактитами со скоростью спринтеров и вылетели в тамбур. «Цербер» все еще молчал. Мы скатились по ступенькам на этаж ниже и столкнулись с нашей припрятанной тележкой.

Сигурд выгрузил артефакт из вневременья на тележку и заявил:

– Дуйте по коридору направо, там есть еще лифты. Спускайтесь вниз, и в Бункер. А мы тут шороху наделаем, внимание олухов отвлечем.