Слушатель

— Мы так и сделаем, — ответил Партлоу этому человеку, пока Джинджер и Донни ждали его в машине снаружи. — Надеюсь, в ближайшие несколько дней у меня получится поймать большую рыбину. Хотя основная моя цель заключается том, чтобы просто исследовать эту местность и найти место для выгодных вложений. Чувствую, пришло время инвестировать в землю.

— Звучит, как хороший план. Извините, я не могу сдать вам хижину с удобствами внутри и электричеством. Ну… пока что ни одна из них еще так не оборудована. Если вам интересно, я выставил на продажу лодку в бухте «Кабанья Голова»… ее немного потрепало во время последнего урагана, который у нас тут случился — но за восемь сотен баксов вы могли бы привести ее в порядок и называть себя адмиралом.

— Думаю, мы к этому с вами еще вернемся, — отозвался Партлоу, желая скорее покончить с этим делом и арендовать уже эту чертову хижину за два доллара в день. Он был согласен на все условия — оплата вперед, минимальный срок аренды три дня — лишь бы убраться из этой дыры как можно быстрее.

Он свернул вправо на Кэннонбол-Роуд, проехал по сосновому бору, миновал несколько грязных луж и остановился рядом с деревянной хижиной — настолько пропитанной дождем, что она казалась почти черной и блестящей, словно смола. Жестяная крыша выглядела так, будто на нее недавно сошел оползень. Плакучие ивы нависали над берегом, а сломанные стволы сосен вблизи озера говорили о том, что последний ураган здесь был и впрямь разрушительным. За хижиной виднелся маленький флигель с отходившей от него тропинкой, пересекающей небольшой холмик высотой примерно в четыре фута и вьющейся в сторону рыбацкого пирса, который, как уже заметил Партлоу, шатко кренился влево. Рядом с пирсом торчал высокий дубовый пень, на котором, видимо, чистили рыбу, а рядом стояла жаровня, где ее после готовили. Это место было далеко по своей комфортабельности от отеля «Лафайет», и даже «Короля Людовика» на своем фоне оно выставляло пределом мечтаний… но они добрались сюда — вот, что было главное.

Джинджер остановила «Олдс» и вышла вместе с Донни, после чего они начали вытаскивать из машины Хартли и детей и медленно повели их в хижину. По дороге малыш Джек упал, и Донни дернул его за ворот рубашки, сильно встряхнув, прежде чем продолжить вести к двери.

Войдя в хижину с сумкой, полной продуктов, Партлоу решил, что рыбаки, прежде снимавшие эту мрачную дыру, либо были мазохистами, снискавшими мученичества, либо были слишком скупы, чтобы купить пятнадцатифутовую форель. Передняя комната была обставлена ​​лишь несколькими плетеными креслами, резным столом и изношенным коричневым веревочным ковром. В кухне стояла небольшая дровяная печь, зеленый — опять же, резной — стол и четыре стула. Также здесь было несколько шкафов с тарелками, чашками и блюдцами, потускневший позолоченный кофейник и посеребренный поднос. Койка с одной подушкой, на которой прошлой ночью спал Донни, располагалась в задней части комнаты у двери, ведущей к крытому крыльцу с входом, защищенным москитным экраном, и паре деревянных ступеней, спускающихся во двор. Две другие комнаты — справа и слева — были закрыты и почти не отличались друг от друга размерами, будучи немногим больше маленьких гардеробных. В комнате справа стояли двухъярусная кровать и небольшой письменный стол. Комната же слева была подготовлена ​​для вновь прибывших.

В передней комнате на резном столе стояла пара масляных ламп вместе с фонарем «бычий глаз» и обычным фонариком. Окна во всей хижине были завешены шторами с изображением морских якорей и веселых рыбок — из-за этих штор комнаты словно были окутаны серой дымкой тумана. Для Партлоу все это проклятое место пахло так, как будто озеро не раз переливалось через жалкую дамбу во дворе и затопляло эту хибару. Казалось, солоноватая грязь накрепко въелась в щели между половицами… скорее всего, так оно и было.

— Давай, шевелись, — рявкнула Джинджер и подтолкнула Хартли, когда тот остановился. — Донни, открой им дверь. Золотко, принеси-ка фонарь.

Партлоу поставил сумку на стол и сделал, как она просила. Комната, в которую они привели пленников, была совершенно пуста, за исключением деревянного ведра в самом углу. Единственное окно было заколочено как изнутри, так и снаружи, а гвозди так глубоко погрузились в древесину, что никто бы не решился попытаться их выдрать — попытки привели бы лишь к изодранным в кровь рукам.

— Разлепи им глаза и рты, — приказала Джинджер Донни. — Только осторожно, ничего им не повреди. Золотко, держи фонарь так, чтобы он светил им прямо в глаза.

Донни засунул пистолет шофера за свой ремень и принялся за работу, которая переросла в полную неразбериху. После того, как он более-менее удачно удалил вату из глаз и рта пленников, куски изоленты с их волос ему пришлось взрезать кухонным ножом, при виде которого Хартли и дети застыли и стояли, словно статуи. Глаза Джека Младшего расширились от ужаса, а грязное лицо испуганно вытянулось.

— Запястья оставь связанными, — распорядилась Джинджер, когда Донни, наконец, закончил. Затем она обратилась к Хартли: — Добро пожаловать в ваш новый дом на следующую пару ночей. Это не тот уровень комфорта, к которому вы привыкли, как я понимаю, но это все, что мы можем вам предложить. Если мистер Ладенмер будет хорошим мальчиком, вы скоро сможете выбраться отсюда. А мы полагаем, что он будет хорошим мальчиком.

— Здесь воняет хуже, чем изо рта того дяди, — простонал Джек, к которому вернулась часть самообладания. Нилла толкнула его локтем, чтобы он держал рот на замке, но она знала, что эти ее попытки тщетны.

— И пахнуть лучше здесь не будет, — ответила Джинджер с легкой безжалостной улыбкой. — Отхожее ведро в углу комнаты. Других удобств у вас не появится. В течение дня много света здесь не будет, а после наступления ночи станет совсем темно. Спать — если захотите — будете на полу. Хартли, видишь эту дверь?

— Вижу.

— На ней нет замка. Но так как… мы не ждем, что ты будешь послушно вести себя ночью… мы просто приставим к двери стол, и ты сам догадываешься, что будет, если мы услышим хоть один шорох, который нам не понравится.

Хартли прерывисто вздохнул.

— За детей назначен выкуп. Вы не навредите им.

— Ну, ты и прав, и неправ одновременно. Убивать их мы не станем, и тут ты не ошибся. Но вот ты, — она прищурилась, — не стоишь ни цента. На самом деле, ты уже покойник, не так ли?

Хартли не ответил, потому что он знал, сколько правды в словах этой женщины.