Слушатель

— Я здесь.

— Где ты?

— Я с твоим отцом у вас дом. Никогда прежде не бывал в таких местах. У меня даже дыхание перехватило. Твой папа ушел, он решил поговорить с твоей мамой. А где ты?

— Я в комнате в какой-то жуткой старой хижине. Здесь нет света. А этот человек — Донни — забрал стеклянный глаз мистера Хартли. Я думаю, он сумасшедший. Он так разозлился на этот стеклянный глаз, что у него все лицо покраснело… и женщина назвала его Хайнц. Возможно, она имела в виду кетчуп.

Кертис не ответил.

— Ты еще там? — спросила Нилла.

— Да. Ты сказала, она назвала его Хайнц?

— Да.

— Это забавно, — сказал Кертис. — Не смешно, но… забавно.

— Смеяться тут не над чем. Мне хочется плакать, но я не могу разрыдаться на глазах у малыша Джека.

— У тебя есть идеи о том, где может находиться эта хижина?

— Я даже не могу сказать, мы все еще в Кеннере или уже уехали оттуда. После того, как они залепили нам глаза и рты, они куда-то поехали. Они везли нас так около пятнадцати минут, но повернули только один раз направо.

— То есть, вы должны быть где-то на берегу озера, — прикинул он. — Возможно, за чертой города.

— Может быть. Я не…

Ее концентрация была прервана громовым ударом, сотрясшим дверь. Нилла ахнула от испуга и так подпрыгнула, что поцарапала спину о грубые доски.

— Не слишком ли вам там комфортно? — злорадно спросил Донни, стоя у двери.

Его громовой смех прорезал пространство, как выстрел.

18

Хайнц, — подумал Кертис, сидя в мягком кресле в роскошной гостиной Ладенмера.

Он вспомнил молодого белого мужчину, который недавно столкнулся с ним на станции Юнион и лицо которого стало красным, как кетчуп, из-за гнева. С ним была женщина и еще один мужчина, и эта женщина назвала сердитого джентльмена Хайнц. Неужели, это та же троица, которая похитила Ниллу и малыша Джека? Эта версия была не лишена смысла: плохие люди путешествуют на поездах так же, как и добропорядочные, так что…