Слушатель

Молчание затянулось. А затем:

— Ну, хорошо. Два оплачиваемых дня. Скажи ему. А еще передай Уэнделу… что он нам тут нужен. Мы не можем справиться с этим чертовым беспорядком без него.

— Спасибо, сэр. Я передам.

Повесив трубку, Кертис снова сел рядом с Ол Крэбом, взял его руки в свои и заглянул ему в глаза. Он сказал, что собирается пойти на кухню и приготовить ему еду. Поинтересовался, есть ли у него пожелания. Потребовалось некоторое время, прежде чем мистер Крэбл ответил, но затем он сказал, что со вчерашнего дня у него остался суп из черных бобов, который было нетрудно разогреть. Он попросил Кертиса нарезать сельдерей и лук-порей, после чего положить их на сковороду и — если это не составит труда — остаться с ним ненадолго и разделить тарелку супа.

Кертис сказал, что это меньшее, что он может для него сделать. После обеда и до того, как он вернулся на работу, Кертис проехал еще пять кварталов до церкви, в которую ходил мистер Крэбл — она была в двух кварталах от той, в которую ходил он сам — и попросил, чтобы кто-нибудь побыл с Ол Крэбом еще некоторое время.

Утро шло своим чередом. На станции Юнион поезда приходили и уходили, привозя и увозя с собой пассажиров. Город дышал и жил своей собственной жизнью, как и все города, пока горшок с бобовым супом бурлил на плите в маленькой хижине на Сент-Энн-Стрит.

12

Нет, двести тысяч баксов будет явно недостаточно.

С этой мыслью Партлоу гнал «Форд» на юг по Первой улице, по обеим сторонам которой возвышались особняки богачей. Солнце уже клонилось к закату, отчего тени постепенно становились длиннее. Время приближалось к половине седьмого, и Партлоу направлялся на встречу с Ладенмерами. Он сменил свою пропитанную потом белую рубашку на другую, чистую белую рубашку, но на нем все еще был темно-синий костюм, галстук и шляпа — его детективный наряд. Он снял кобуру, а револьвер .38 калибра положил в бардачок, предварительно зарядив его шестью патронами.

Черт! — подумал он. — На этой улице водятся большие гребаные деньги.

Он был уверен, что любой, кто мог позволить себе такие роскошные дома, в то время как экономика страны пребывала в кризисе, должен был быть нечист на руку. Без сомнений.

Он полагал, что Ладенмер или дал кому-то взятку за тот контракт, или выбил его с помощью шантажа какого-нибудь чиновника — вероятно, воспользовавшись услугами частного сыщика, чтобы нарыть на него компромат. Никто не мог оставаться чистым перед законом, живя подобным образом.

Партлоу проезжал мимо замков с высокими башнями и мимо домов плантаторов с колоннами вдоль всего фасада толщиной с его машину. Окна их верхних этажей под скатными крышами ловили последние лучи заходящего солнца и отбрасывали их в глаза Партлоу. Пальмы, дубы и ивы разделяли уличное пространство на ухоженные зеленые лужайки, хотя за воротами было видно лишь их небольшие части, потому что почти каждый дом был обнесен каменными или кирпичными стенами высотой семь или восемь футов, кроме того некоторые стены были увиты плотными защитными лозами плюща. Изредка Партлоу видел таблички, которые гласили «Осторожно, Злая Собака». Вымощенные подъездные дорожки за коваными железными воротами изгибались и уводили от улицы в частный круг роскоши. Белый и желтый камень, красный кирпич, орнаменты из эмалированных квадратов и плитка со сложным узором, покраска на заказ: все это — Партлоу был уверен — стоило больших денег, чем он когда-либо видел в своей жизни…

Цена была чертовски неприличной, это наверняка, — подумал он, — и по этой причине двести тысяч долларов будет явно недостаточно.

Вот и дом. На воротах сбоку висели маленькие латунные цифры «1419». Латунь? Это было в какой-то степени проявлением сдержанности в этом районе кричащей вычурности.

Момент настал. Партлоу почувствовал, как изнутри его начинает бить мелкая дрожь. Он снова вспотел. Если он ошибется хоть немного, они всё поймут, и тогда ему, возможно, придется с боем прокладывать себе путь наружу из этой красивой груды костей, которую он видел за воротами. А посмотреть там было, на что: среди раскидистых ветвей стоящих по всему периметру дубов белело два этажа особняка, построенного в плантационном стиле. Парадное крыльцо — веранда, так ее, кажется, называли? — наверху лестницы казалось огромным, как бальный зал роскошного отеля.

Теперь Партлоу должен был быть очень и очень осторожен; он должен был использовать все инстинкты и таланты, которыми обладал — и особенно осторожно вести себя с Клэем Хартли, шофером и бывшим полицейским из Хьюстона. Чем больше он думал о Хартли, тем больше нервничал. Может ли бывший полицейский почувствовать запах готовящегося похищения? Может ли он, взглянув орлиным взором на детектива из Шривпорта, сразу же рассмотреть мошенника, который вцепился в свои нервы изгрызенными ногтями?

Он понял, что очень скоро получит ответы, потому что, стоило ему остановить машину у ворот и выйти из нее, как из-за белой каменной стены, что защищала собственность Ладенмера, появился мужчина в черной форме, бледно-голубой рубашке и фуражке шофера.

— Детектив Парр, — заговорил он чуть хрипловатым голосом, что лишь добавило налета твердости грубоватому техасскому акценту. — Клэй Хартли. Меня послали встретить вас и избавить от необходимости звонить, чтобы попасть внутрь.

Хартли кивнул в сторону кнопки, вмонтированной в стену рядом с воротами. Над кнопкой темнела ниша с телефонной трубкой конической формы и металлическим динамиком. Партлоу впервые видел нечто подобное, но догадался, что это устройство должно было стоить огромных денег. Он почувствовал, как на его затылке выступает пот. Хартли разблокировал и распахнул ворота, и их петли при этом даже не скрипнули.