Слушатель

— Заезжайте и припаркуйте машину. Я сопровожу вас в дом, — сказал бывший полицейский.

— Конечно, — неужели Партлоу услышал в своем голосе дрожь? — Как скажете, — добавил он более решительно, чтобы замаскировать свой промах, и сразу же пожалел, что сделал это, потому что не хотел переигрывать. Он вернулся в машину. У него еще была возможность включить заднюю передачу «Форда» и свалить отсюда. Он мог просто отправиться в Мексику, найти там какую-нибудь работу и…

Нет, вот это его работа. Это всегда было его работой. Он был женат на этой жизни — к лучшему оно или к худшему — и он хлебнул слишком много дерьма с этой сукой, так что сейчас пришло время ей за это заплатить. Так что, с Божьей помощью, она оплатит свой счет через этого богатого сукиного сына с двумя спелыми детьми, которые будут сорваны, как фрукты, с низко висящей ветки.

Партлоу стиснул зубы, включил первую передачу и проехал через открытые ворота, после чего остановился и подождал, пока Хартли закроет и запрет их — так же бесшумно. Наконец, дверь с пассажирской стороны открылась, и бывший полицейский скользнул на серую обивку сидения.

Партлоу взглянул на Хартли и испытал шок. При первой встрече он этого не заметил, но у мужчины на лице был длинный шрам, тянущийся от угла левого глаза почти вдоль всей линии его челюсти. Сам левый глаз производил впечатление искусственности — он смотрел все время прямо, даже когда правый двигался в глазнице.

Стеклянный глаз, — понял Партлоу и подумал: — Ну, разве это не поразительно?

Глаза шофера были одинакового карего цвета, что свидетельствовало об искусной работе мастера. Отчего-то Партлоу подумал, что детишки с упоением мечтали об этом рыбьем глазе, когда наступала полночь.

— Что-то не так? — спросил Хартли, потому что Партлоу задержал взгляд на полсекунды дольше положенного.

— Нет, — бегло отозвался он, после чего нажал на акселератор, и «Форд» тронулся.

— Мистер Ладенмер рассказал мне всю историю, — медленно протянул Хартли.

Всю историю. Партлоу не понравилось, как это прозвучало, и он решил прощупать почву.

— И что вы думаете?

Хартли не ответил. В промежутке между двумя ударами сердца Партлоу подвел итог своим впечатлениям о ковбое-полицейском, ставшем шофером. Как мужчина мог водить без одного глаза, было выше понимания Партлоу, но, очевидно, Ладенмер настолько высоко ценил его навыки, что был готов рисковать жизнями своей жены, детей и себя лично и вверять их этим корявым рукам. Тот, кто придумал слово костлявый, имел в виду именно этого усушенного Клэя. Партлоу решил, что этому жалкому куску шкуры около пятидесяти лет, и, как следствие, плоть мужчины стала напоминать сморщенную кожу. У Хартли было угловатое лицо с крючковатым носом и подбородком, выглядящим так, как будто он был выкован из железа. Здоровый глаз и имитация второго были утоплены в глазницах, окруженных плотной сеткой высушенных на солнце морщин. Партлоу снова взглянул на шрам.

Должно быть, когда-то вся та сторона его лица была повреждена, — подумал он. Опасная это работа — быть копом в Хьюстоне.

— Белло Вуд, — неожиданно сказал Хартли.

— Что?

— Вы смотрите на мой шрам. Услышал хруст вашей шеи. Битва под Белло Вуд, 6 июня 1918 года.

— Ох. Как вас ранило?

— Осколок артиллерийского снаряда, размером с монету. Попадание точно в цель.

Партлоу вынужден был спросить об этом.