– А чья же это была пьянка и по какому случаю? Ты там ни у кого не спросила?
Мария. Мария же говорила.
– Коди. Мне сказали, что хозяин – какой-то
Сэмми Сэл резко притормозил, брови его поползли вверх.
– Так-так. Коди Харвуд?
– Не знаю, – равнодушно пожала плечами Шеветта. Бумажный, почти невесомый велосипед абсолютно не сковывал ее движений.
– А кто это такой – Коди Харвуд, ты хоть это-то знаешь?
– Нет.
Площадка. Теперь можно не тащить велосипед, а катить.
– Ба-альшие башли. Реклама. Харвуд Левин – это его папаша.
– Ну да. – Шеветте было по фигу, кто там чей папаша. – Я же говорила, что там и публика, и все-все там было богатое.
– Папашина фирма руководила избирательной кампанией президентши Миллбэнк и на этих выборах, и на прошлых.
Но Шеветта была занята более важным делом – активировала распознающую петлю. Сэмми поставил свой велосипед рядом, загоревшиеся было колеса потускнели и снова стали серыми.
– Я прицеплю его к своему, на той же петле. Да здесь их вообще никто не тронет.
– Вот так же думал и
К величайшей ее радости, желтая корзина подъемника была внизу; гостей у Скиннера, похоже, нет.
– Ну так что, поехали?
Шеветта запоздало вспомнила, что обещала утром купить у Джонни-таиландца суп, кисло-сладкий лимонный суп, любимое блюдо Скиннера.
Когда она сказала Сэму, что хочет курьерить, хочет иметь свой собственный велосипед, он принес ей мексиканский шлем с наушниками и наглазниками, обучающий, где в Сан-Франциско какая улица и как куда проехать. Через три дня Шеветта знала город вдоль и поперек, хотя и не так, как знают его курьеры. У курьера, сказал Сэмми, в голове такая карта, какой нигде больше и нет. Тут же нужно знать все основные здания, и как в них войти, и как там себя вести, и что нужно делать, чтобы какая-нибудь сволочь не стырила твой велосипед. Но когда он привел ее к Банни, все прошло без сучка без задоринки, чудо, да и только.
За три недели она заработала достаточно, чтобы купить себе вполне приличный велосипед, это тоже было вроде как чудо.