Насмешники. Дело в шляпе

— По меркам рауф — тоже, — кивнул Ит. — Именно поэтому они свою семейную жизнь столь тщательно скрывают. Годами. Ото всех, даже от близких друзей. Я не считаю, что это правильно.

— Конечно, это неправильно, — согласилась Берта. — Можно еще вспомнить, что с точки зрения того же Огдена мы тоже неправильные. И дочки у нас неправильные. Потому что разные расы должны ненавидеть друг друга, а не жить большими дружными семьями, да еще и детей растить…

— Кстати! — Ит оживился. — Чего там с этой Веркиной выставкой? Мне Даша все уши прожужжала, но я так и не понял, в чем проблема. Слишком большие работы?

— Ребенок не влез в стандарт. Снова, — объяснила Берта. — Размер самого большого багета у них А3, а Верочка размахнулась щедро — у нее несколько студийных работ А1. Рамок нет для наших полотен, понимаешь? А папы все в госпитале застряли. А мама рукожоп, и свинтить рамы не может.

— А заплатить мама не может тоже? — удивился Ит.

— А где я деревяшки нужной длины достану?! Причем не простые, а настоящие? Мы ездили на барахолку строительную, купили плинтус. Но Вера плинтус не хочет категорически, плачет, и говорит, что ее картины не паркет, — сообщила Берта.

— Когда развеска? — с тоской спросил Ит.

— Двадцать шестого декабря, — минорно сообщила Берта.

— Твою зеленую кошку. Ладно, мы что-нибудь придумаем, — пообещал Ит.

— Ты собираешься раздобыть рамы нужных размеров во Вьетнаме? — удивилась жена. — Каким, интересно, образом?

— Понятия не имею, — развел руками Ит. — Будем думать.

— Ну, думайте, — милостиво позволила жена. — Так, Ит, всё. Я побежала. Иначе мне Томанов голову открутит.

* * *

Фадан сидел в углу своей камеры (которая, судя по всему, до недавнего времени была просто чьим-то рабочим кабинетом), и мысленно беседовал с Шефом. Полтора часа назад в камеру зашли двое греванов. Один сторожил входную дверь, а второй поставил перед Фаданом пластиковый стакан с водой и кусок сохлого хлеба. Воду Фадан, по наущению Шефа, выпил до половины, а от хлеба отгрыз пока что только корку. Если честно, есть ему не очень хотелось.

— Как мне понять, кто из вас врет, а кто действительно хочет, чтобы было как лучше? — в который уже раз спрашивал Фадан. — Они ведь действительно в чем-то правы. Я вынужден это признать, хоть мне эта правда и не нравится. А вдруг…

— Я тебя переубеждать не собираюсь, — сердито отозвался Шеф. — Ты согласен с ними в том, что животное существование в виде биомассы — это разумно и правильно? Да на здоровье! Верь им дальше. Я могу, если угодно, вообще отключиться, и больше не общаться с тобой. Совсем. Мне это сделать проще простого.

— Да подожди ты! — мысленно взвыл Фадан. — Они же нас убьют!!!

— Ты, с их точки зрения, тоже биомасса, — невозмутимо напомнил Шеф. — Тогда о чем переживать? Убьют — туда тебе и дорога.

— Но я жить хочу!

— Много кто хочет. Но если ты согласен с тем, что говорили тебе Грешер и Олка, то будь любезен соблюдать правила игры. Их игры. Своё «я» в этом случае ты можешь засунуть себе в…

— Но ведь получается… получается, что… Они… а я… — мысли Фадана разбегались, как маленькие вельшики месяц от роду: бегут во все стороны сразу, и совершенно без смысла. — Но ведь… весь мир… жизнь… какая-то опасность…