— Так то лекарства, — принялся вяло отбиваться Фадан. — Необходимость. А тут…
— А тут тоже необходимость, — строго оборвал его Шеф. — Неизвестно, что с ребятами, а вы, считай, привязаны сейчас к машине. Которая стоит, как вкопанная.
— Мы могли бы и пешком, — промямлил Фадан, за что тут же поплатился.
— Пешком? — издевательски произнес Шеф. — И убегать, если что, пешком? И на станцию пешком? А если получится отобрать оба диска, тоже на себе потащишь? Смею тебе напомнить, что каждый из них по двадцать пять кило весит. И еще аккумулятор десятку. И «книги». И продукты для команды. И все это пешком, да? Может, хватит уже, а, Фадан?
— Ну хватит, так хватит, — Фадан тяжело вздохнул. — Я все понял, Шеф, можешь не продолжать. Так что мне делать-то?
— Сейчас соберешься с духом, и двинемся в город. Выйдешь на дорогу, проголосуешь, и доедешь, чтобы время не терять. Тут не очень далеко. Добудем генератор, и обратно. Как поставить, я тебе объясню. Надеюсь, к тому времени Эл сумеет объяснить Аквисту, что нужно делать с машиной.
Бакли и Шини вышли на площадь, и нерешительно замерли — куда только подевалась вся смелость? Площадь была небольшая, квартальная, и народу на ней сейчас было немного. Небольшая группа слушала в дальней части какого-то белого гревана, вещавшего елейным голосом о любви к ближнему своему, остальные шатались между низенькими прилавками выездного базарчика, прицениваясь и торгуясь. На эту площадь, как стало вскоре понятно, приезжали поторговать жители окрестных деревень и сёл, поэтому ассортимент был немудрящий. Копченая вельшевская колбаса, пучки трав для каши, вязанные носки и гетры, свежий и сушеный рибир, который продавали небольшими кулечками, остро пахнущие ягоды голдра, которые принято добавлять в мясо при тушении, жилетки из пестрой ковровой ткани, аляповатые и жутко неудобные, зато очень теплые, вырезанные из коричневого дерева сувенирные ложки, молоко в пластиковых мутных бутылках, свежий плоский домашний хлеб, и прочий нехитрый товар.
— Жрать охота, аж кишки к спине прилипли, — пожаловался Бакли. — Шини, ну давай, что ли. Начинай.
— А почему не ты?
— Потому что я первый сказал.
— Ну вот еще…
— Так, прекратили оба, — прошипел невидимый Ал. — Шини, давай. Действуй.
— Чтоб вас всех… Ладно. Добрые граждане! — повысил голос Шини. — Помогите, кто чем может, нашей школе на проведение летнего праздника Осуществления! Мы собираем на гирлянды и угощение родителям!..
— Голос тоньше сделай, урод, — прошептал Бакли. — Ты же девочка, а басишь, как греван!!!
— Заткнись!.. Помогите, кто чем может, граждане! А кто поможет, мы за вас помолимся на празднике!..
— Бакли, не молчи, — подсказал Сеп. — Чего как воды в рот набрал?
— Наша школа очень хорошая, только очень бедная, — загнусавил Бакли тонким голосом. — А мы хотим милостью Триединого устроить достойный праздник…
Личины они сняли — по словам Ала — лечь, не встать. Сейчас на площади стояли две совершенно простецкого и небогатого вида чистенькие девочки, подростки лет по четырнадцать. Одна из них (Бакли) держала в руках стыренную с веревки наволочку, долженствующую изображать мешок для сбора, а вторая (Шини) — зеленую веточку, отломанную от дерева, и символизирующую в данной ситуации ветвь Древа Не Сбывшегося Искушения. По приданию, именно такой веткой погнала искусителя-нага добродетельная Макура, жена Амда и Доуха. Точнее, она исстегала его веткой до смерти, но на святых картинах ее всегда изображали с зеленой тонкой веткой в руке. Хотя, надо полагать, после погони и избиения листья на ветке вряд ли остались.
— Подайте на праздник, — снова затянул Шини. — Доброго вам здоровья!..
К его удивлению, к ним, пусть и не очень часто, но подходили. И в наволочке вскоре уже позвякивало полтора десятка монеток. И даже шуршали две или три бумажки — на такую щедрость ни Бакли, ни Шини не рассчитывали.
ebooksa