— Незаметно что? — страдальчески спросил голос из-за двери.
— Мы — здесь, — наставительно ответил Шини. — Это ты, Ванри, там. А мы как раз здесь.
— О, Триединый… вы меня впустите, наконец?
Аквист сел, потянулся, зевнул, с упреком посмотрел на дверь, лёг, отвернулся к стене и с головой укрылся одеялом.
— Нет, — констатировал Шини. — Видимо, не впустим.
— Почему?
— Потому что я не хочу вставать и открывать.
— Пусть Аквист откроет.
— Он тоже не может.
— Но почему?!
— Потому что он спит!!! — рявкнул Шини.
Греваны на площади орали всё сильнее и сильнее, и, кажется, их стало больше. Ванри продолжал стучать в дверь. А в довершение всего в комнате играла музыка, негромкая, но довольно назойливая — Аквист вчера приволок откуда-то старинный электронный проигрыватель, чтобы дать всем послушать старые мелодии; включить этот проигрыватель он смог, а вот выключить не получилось. Кое-как сумели сделать потише, но у проигрывателя что-то переклинило внутри, и, как ни старались, еще тише сделать не вышло.
— Он должен разрядиться, — предположил умный Шини.
— Ну тогда пусть играет, пока не разрядится, — согласился Аквист.
Увы, проигрыватель оказался стойким, и разряжаться, по всей видимости, не собирался. К тому же его заело на одной песне.
Для Шини это всё оказалось уже слишком.
Он кое-как встал, сунул подушку-валик и одеяло в углубление за изголовьем, сдернул с кровати простынь-паутинку (на ее место тут же выползла следующая), кинул её на пол, и приказал в пространство:
— Дверь!
Реакции не последовало.
— Что за черт?..