Кайноzой

– Мы же знаем, что ты поделил бы только всякую ерунду, – сказал Бедренец. – А настоящие сокровища продал бы на чёрном рынке. «Мёртвые души», «Живые и мёртвые», «Живой труп»…

– О, оставьте, Бедренец! – воскликнул Мшанин. – Во-первых, это ничем не обоснованные домыслы. Во-вторых, мода на подобные книги давно прошла. После неё был период советской классической литературы, лауреатов Нобелевской премии, эротической и порнографической литературы, космической боевой фантастики, сентиментальной прозы, русской поэзии начала века. Сейчас в моде романтическая фантастика. Ну и детские книги, конечно, они всегда в цене. Маршак, Барри, Туве Янссон, Агния Барто… «Как на нашей на лужайке пляшут белки, пляшут зайки…»[4] – сами понимаете. Все хотят деткам настоящую бумажную книжку с цветными рисунками. А бумага нынче в цене, книг издают мало, и стоят они неподъёмных денег. Но я, как вы могли убедиться, спасаю ценные книги и честно делю их стоимость с владельцами. Как говорилось в классическом фильме – нет у вас методов против Андрея Мшанина!

Я посмотрел на Бедренца. Увы, Драный Лис выглядел сейчас не хитроумным Глебом Жегловым, а морально устойчивым Володей Шараповым.

Вот почему мне всегда достаётся грязная работа?

– Вижу, вы и впрямь поставили свой бизнес на законную основу, – сказал я. – Законный семейный бизнес.

– Передам по наследству, – кивнул Мшанин.

– Тебе сколько лет, Петя? – спросил я подростка. – Двенадцать?

– Пятнадцать! – оскорбился тот. – Почти шестнадцать!

– Почти не считается, – сообщил я, забирая у него из рук ружьё. – Охотиться и брать в руки оружие ты можешь только с шестнадцати. Случаи нападения восставших рассматриваются в особом порядке, но здесь восставших не было.

– Они могли быть! – воскликнул Мшанин.

– Логично. Однако их не было. Поэтому ружьё мальчик брать не имел права. Но поскольку, как вы сами сказали, восставшие здесь быть всё-таки могли, то вы, помимо нарушения норм обращения с огнестрельным оружием, виновны в создании опасной ситуации для жизни несовершеннолетнего. Полагаю, на лишение родительских прав и помещение молодого человека под опеку оснований хватит. Как думаете, Михаил?

– Думаю, что вполне хватит, – согласился Бедренец.

Мшанин мгновенно потерял свой кураж. Нервно провёл ладонью по вспотевшему лицу.

– Дра… Михаил Иванович… вы же не допустите…

– К моему большому огорчению, – сказал Бедренец, – коллега прав. Очень жаль.

– Лучше сажайте за книжки, – быстро сказал Мшанин. – Полгода. Идёт? За проникновение в чужие дома с целью наживы.

– Не полгода, а как минимум два. И это ещё один довод к лишению тебя родительских прав, Библиотекарь, – сказал я.

– Сразу видно, что у вас нет детей, – возмутился Мшанин.

– О, как раз наоборот. Потому я и знаю, как вас взять за живое, – пояснил я.

– Папа! – воскликнул подросток, мигом утратив напускную взрослость. – Папа, они что, серьёзно?