У живых людей такого не бывает.
– Слава, ты козёл, – сказал я. – У меня в завещании указана кремация. Я не хотел восставать. И возвышаться ускоренно – тоже!
Маркин кивнул:
– Узнаю балбеса. Симонов, с чего ты взял, что умер?
– Не чувствую ничего.
– В тебя вкатили столько обезболивающего, что твою мочу можно наркоманам продавать. Живой ты, дурак.
– А… – сказал я. – Чёрт. Неудобно получилось.
– Ты почему не сообщил, кого подозреваешь и что собираешься делать? Ты, псих чёртов, ты напал на Представителя кваzи!
– Я напал на того, кто виновен в смерти миллиардов людей.
– Это если он и впрямь был самым главным, – кисло сказал Маркин. – Взяли бы живым, знали бы точно.
– А что с ним?
– Бедренец раздавил ему череп. А потом… в общем, шансов регенерировать у Представителя не было.
– Ясно, – сказал я. – Ну извини. Так получилось. Можешь меня расстрелять.
– Как мне этого хочется, – вздохнул Маркин, вставая. Я уже настолько пришёл в себя, что различил больничную палату, увидел вставленные мне в руки трубки, моргающие индикаторы больничной машинерии.
– Маркин…
– Ну?
– Почему ты отправил меня в Питер именно в том вагоне?
– Я? Я даже не знал, каким поездом ты едешь.
– Чёрт… – Я замотал головой. – Нет, совпадений не бывает…
– Тебе билеты заказали из администрации Представителя.