Кайноzой

Я продвинулся вперёд ещё на метр. Вытянул руку. Поймал парня за ладонь. И начал отползать от полыньи, таща подростка из воды.

Лёд под ним ломался трижды. Я тащил его к берегу, а полынья ползла за нами, раскрываясь жадным голодным ртом.

– Твою же мать, твою же дуру мать, шевелись! – ругался я.

Парень слабо дёргался. Рука была холодна как лёд.

Может, всё-таки восставший?

Потом в мою ногу вцепилась чья-то рука. Я почувствовал табачный запах. Карина отчаянно ругалась матом и тащила меня. Потом отпустила, я протащил парня по льду, она взяла его за другую руку и мы поползли к берегу. Там суетился неугомонный дед, бегали какие-то мужики с досками и бухтой троса. Но мы уже доползли до твёрдого льда.

Мы содрали всю грязь со льда, от полыньи тянулась чистая белая полоса. Вся дрянь, что накопилась за зиму, была теперь наша.

– Какого… какого ты его тащил! – кричала Карина, вставая. – Восставший же, восставший, блинский блин, ты что, Дениска?

– Спасибо… – вдруг пропищал восставший. И тонко, с подвыванием, заплакал. Если бы он не сказал своё волшебное слово, я бы точно решил, что это мертвяк.

– Живой! – восхитилась Карина. – Денис, да он живой! Эй, сухое тащите!

Мы выволокли подростка на берег. Ему было лет пятнадцать, он был прыщав и посерел от холода. И впрямь, с первого взгляда типичный восставший. Парня подхватили, поволокли к дороге, где уже остановилось несколько машин, содрали одежду, стали растирать водкой, кутать в скинутые куртки…

– Могли бы и нам принести, – глядя вверх, к дороге, сказала Карина. И заразительно засмеялась. – Нет, мне же за руль ещё. Денис, ну ты реально псих! Как понял, что он живой?

– Мёртвые не боятся, – сказал я. – А у него ужас был в глазах.

– Разглядел же, – восхитилась Карина.

– Так я, знаешь, какой офигительный специалист по страхам и ужасам? Я ведь всего боюсь. – Я стащил форменную куртку и встряхнул, сбрасывая часть грязи. – Пойдёмте к машине, коллега. Может быть, нам в отделении нальют?

В отделении нам не налили, разумеется. Но вечером я налил Карине сам, и следующие три месяца мы были очень близки – пока наш короткий роман не выдохся сам собой, тихо и мирно. Я даже гулял на её свадьбе.

* * *

Я посмотрел на фонтан, на мамаш и бабушек, на беседующих кваzи и на того, молодого, что сидел с мольбертом. Жаль, что они тут. Потом посмотрел на малыша, играющего в мячик, – и тот почувствовал взгляд, поднял на меня глаза. Я улыбнулся, и он, успокоенный, снова побежал по дорожке, неловко пиная мячик.

Быстро.

Я должен быть очень быстрым. Как кваzи. Как супер-кваzи. Если бы Представитель маскировался под человека – всё было бы очень легко. Один короткий порез – и густая, нечеловеческая кровь выдала бы его. Но ему не нужно маскироваться, это время прошло одиннадцать лет назад, когда он каким-то мистическим образом пробудил спящие гены бессмертия у всех людей на Земле.

Конечно, если я не сошёл с ума. Если действительно прав я, а не Представитель.