Кайноzой

После была революция и десятки тысяч погибших.

Затем – фашистская блокада и полтора миллиона умерших от голода и холода.

Так что столицей кваzи Санкт-Петербург стал удивительно естественно. Нельзя сказать, что во время катастрофы он особенно сильно пострадал. Не Киев, в конце концов, где людей осталось процентов двадцать от населения. Но кваzи стали стекаться в него со всей страны, а живые – уезжать. Без конфликтов, без ссор. Как-то очень спокойно и буднично, будто город ждал этого момента.

– Ну, так зачем ты меня вызвал? – спросил я.

Мы с Михаилом стояли на Банковском мосту, как на мой взгляд – самом красивом в Питере. Мимо шли люди и кваzи, редкие туристы фотографировались у крылатых львов, традиционно обзывая их грифонами. Львы не обижались, они привыкли.

Мы были одни. Найд ушёл. Убежал к своим знакомым-приятелям, унёсся как ветер, едва ли не вприпрыжку. Его ждали друзья живые и мёртвые, а меня – один лишь только Драный Лис.

– У меня большие проблемы, – сказал Михаил. – Да, в общем-то, у всех нас… – Он замолчал на миг. – Полгода назад мы предотвратили войну между живыми и кваzи. Спасибо тебе. Ты наш друг.

Я вздохнул. Полгода назад я позволил Михаилу забрать смертоносный вирусный штамм, способный выборочно уничтожить всё взрослое население мира. Нет, вру. Не позволил забрать. Сам отдал оружие, созданное сумасшедшим гением, профессором Виктором Томилиным. Сохранил, так сказать, баланс между живыми и мёртвыми.

– Когда ты умираешь, – сказал я, – то ты этого не чувствуешь, плохо всем вокруг. Примерно то же самое, когда ты тупой.

Михаил несколько мгновений помолчал, глядя на холодную воду канала. Когда кваzи напряжённо размышляют, то даже самые способные перестают выглядеть живыми. Михаил хотя бы дышал, а некоторые забывают – им не надо делать это так часто, как людям.

– Это смешно, – решил он наконец-то. – Ты хочешь сказать, что, называя тебя другом, я повёл себя как идиот.

– Да.

– Но мы работали вместе. И ты отдал мне вирус, хотя я не стал драться за него.

– Да, – сказал я, глядя в мутноватую от стужи воду.

– Ты вёл себя как друг.

– Я вёл себя как разумный человек. Я вообще чемпион мира по разумным поступкам. Мне не нравится то, каким стал мир. Но и люди, и кваzи нужны друг другу. Если бы вы все вымерли – мы остались бы наедине с восставшими. На них «чёрная плесень» действует?

Вообще-то я знал ответ. Михаил, полагаю, тоже, но ответил он уклончиво:

– Биологически кваzи и восставшие почти идентичны.

– Хорошо, остались бы только люди. Но в разрушенном мире, где всё равно постоянно восставали бы покойники. А к тому, что сейчас происходит, мы приспособились.

– Работает – не трогай, – кивнул Михаил. – Разумный вывод. Но ты всё равно наш друг. Мой друг!