Кайноzой

– Не было похоже на то, что в купе кто-то заглядывал в твоё отсутствие? – спросил Михаил.

Я вздрогнул, глядя на Найда. Тот пожал плечами.

– Не знаю, – сказал я. – Как-то и в голову не пришло… Ольга Чехова… Чем-то знакомое имя.

– Старая русско-немецкая актриса первой половины двадцатого века. Гитлер её очень любил, несмотря на русское происхождение. Ещё, говорят, была агентом НКВД. Спроси Маркина, он точно скажет.

– Ну, ты же не хочешь сказать…

Бедренец вздохнул.

– Нет, конечно. Та Чехова давным-давно умерла, шансов восстать у неё не больше, чем у Наполеона. Но если фальшивое имя выбрано не случайно, то это интересный штрих. Любит литературу, однако.

Я подумал немного и кивнул. Перед глазами стояла Ольга Чехова, она же Александра Фадеева. Блин, красивая женщина. Такие не должны быть убийцами. Ладно, такие имеют право из ревности застрелить соперницу или мужа-обманщика! Но уж никак не отравить вагон мальчишек-курсантов!

– Как у тебя-то? – спросил Бедренец мягче.

– Всё нормально, – ответил я.

– Как Настя?

– А что Настя? Тоже нормально. Днюет и ночует на работе. Ты же понимаешь.

– Она хороший, увлечённый сотрудник, но мне казалось, что любовь к тебе для неё важнее, – осторожно сказал Бедренец. – Может быть, это для неё единственная возможность быть рядом с тобой?

Я улыбнулся.

– Если бы даже и так? Неужели ты думаешь, Михаил, что я стал бы жить с мёртвой женщиной, которую когда-то любил?

Старый кваzи посмотрел мне в глаза. Потом покачал головой.

– Нет, Денис. Ты бы не стал.

Глава вторая. Мёртвые и живые

Санкт-Петербург – город с тяжёлой судьбой. Сколько людей положил в сырую невскую землю Пётр I, одержимый идеей построить в России европейский город, – никто не знает, но считается, что не меньше ста тысяч. Для тех времён цифра чудовищная.

Потом был 1905 год и Кровавое воскресенье.