– Я же сказала… – начала та.
– Я имею в виду, под видом меня, – перебив собеседницу, закончила свою мысль девушка. – Вы же умеете менять облик…
– Ты хоть раз видела, чтобы я изображала какого-то другого человека, кроме Францишки Горска? – поинтересовалась блондинка.
– Нет, но…
– Ладно, – вздохнула «полька». – Так и быть, потрачу на объяснение драгоценное время. Вот ты же у нас филолог?
Настя машинально кивнула.
– Представь, что тебе надо выучить наизусть стихотворение. Длинное и сложное. Ты учишь, учишь и наконец вызубриваешь до такой степени, что ночью разбуди – прочтешь без запинки. И тут тебе захотелось выучить другое. Ты прочла его раз, прочла два, что-то уже даже запомнила. Но начнешь повторять, не заглядывая в текст, – пойдут ошибки. Там слово не то, здесь запнулась, а дальше вообще не помнишь – разве что смысл можешь пересказать своими словами, в прозе. Но на исходное стихотворение это уже совсем не похоже. Вообще не похоже на стихотворение! Кто случайно услышит – за стихи не признает.
– Ясно, – протянула Настя. – Вам нужно время, чтобы влиться в образ…
– Время – да. Францишку я тогда месяц изучала. Да и тот, кто под видом Артема в Москве в «Ковчег» проник, явно не впервые его в тот вечер увидел – хотя есть редкие таланты, им, бывает, и часа хватает на подготовку – особенно трутни этим славятся, не будь они к ночи помянуты. Что ж, стихи все тоже с разной скоростью учат. Но время – не главное. Представь, что полностью, от начала до конца, ты способна помнить одновременно только одно-единственное стихотворение. Начала учить новое – автоматически стирается из памяти старое. «Litwo! Ojczyzno moja! ty jesteś jak zdrowie» – еще помнишь, а «Ile cię trzeba cenić, ten tylko się dowie, Kto cię stracił»[4] – уже нет, вместо этого в голове всплывает «Что возмутило вас? Волнение Литвы? Оставьте: это спор славян между собою…»[5]. А вместе получается ни то ни се. Понятна аналогия?
– Понятна, – помедлив, кивнула девушка. По всему выходило, что отвертеться от щекотливой миссии не удастся. – Хорошо, – кивнула она, решившись. – Я согласна. Но только с одним условием.
– И с каким же? – поинтересовалась «полька».
– Я все сделаю… Ну, попытаюсь сделать. Но если все получится, Безбородова мы здесь не бросим, а возьмем с собой на «Ковчег», – выпалила она, оставляя совести крохотную лазейку – на случай, если капитан вдруг окажется не так уж и виноват: например, ему просто приказали так подло поступить с Лубянки, или вообще из Кремля, и ослушаться он не мог. Хотя, признаться, так себе оправдание! Фашисты когда-то тоже говорили, что просто выполняли приказ!
– Думаю, нам в любом случае пришлось бы прихватить его, – пожала плечами «пани Горска». – Чтобы найти флешку, потребуется хорошенько поискать, а устраивать тщательный обыск у всех на глазах – нарываться на ненужные вопросы.
– Вот только когда он проснется – нам мало не покажется, – бросил Артем, кажется не слишком довольный Настиной идеей.
– Если «Ковчег» к этому времени уже будет в полете? Что ж, пусть попробует, – усмехнулась блондинка, вкладывая в протянутую девушкой ладонь пилюлю.
44
– Валерий Алексеевич! – окликнула Безбородова Настя.
– Что? – вздрогнул капитан. – А, это вы, Анастасия Викторовна…
Фээсбэшник сидел, облокотившись локтем правой руки на деревянную перегородку, разделявшую две зоны аэропорта. Левая его рука сжимала телефон.