Тем временем Кэтрин проводила вторую половину дня, склонившись над шитьем.
Кейт Кареглазка сотворила настоящее чудо. Как и предполагалось, они застали ее в «Колоколах», и Кейт согласилась поработать над прической и лицом Кэтрин.
– Все свои вещи я теперь держу здесь, – сообщила она. – После того, что случилось с Молли, я сюда переехала – больше не могу жить одна, мне снятся кошмары. Так что я сняла комнату в трактире, хотя она стоит вдвое больше моей прежней квартирки. Вы-то храбрая, мисс Моро. Я бы ни за что не переступила порог этого треклятого приюта, даже за сотню фунтов, зная, что там жили все погибшие девушки! Ну-ка, гляньте, как вам моя работа?
Кэтрин посмотрела на свое отражение в треснутом зеркале, висевшем в комнате Кейт. Пудра, умело наложенная Кареглазкой, скрыла все мелкие шрамики. В зеркале отразились яркие губы, румяные щеки и пышная прическа – причем далеко не все волосы принадлежали самой Кэтрин. Да, Кейт отлично поработала!
Конечно, когда Кэтрин прибыла в Общество Магдалины, миссис Рэймонд первым делом довольно жестко потребовала у нее смыть с лица краску и причесаться как следует. Кэтрин смыла румяна без сожаления – те уже сделали свое дело, а именно убедили миссис Рэймонд, что новую обитательницу срочно нужно спасать от греха. А вот пудру она постаралась не трогать – та была под цвет кожи. «Это грим, который используют актрисы, – объясняла ей Кейт. – У тебя лицо немного темнее, чем у большинства, верно? Но думаю, этот оттенок все равно сгодится». С пудрой, скрывавшей шрамы, Кэтрин выглядела куда более… человеком. И ей это нравилось. А потом ее отправили в помещение, где падшие женщины занимались полезным трудом.
На вопрос Кэтрин, что в жизни она ненавидит больше, чем шить, она бы ответила – сидеть запертой в клетке в корабельном трюме на протяжении нескольких недель, пока корабль пересекает Тихий океан по пути к таинственному острову. Или же претерпевать мучительное превращение из пумы в человеческую женщину без спасительной анестезии. Но вот, пожалуй, и весь список. Питаться крысами на улицах Лондона и спать под мостом или же убегать от преследования зверолюдей – пустяки по сравнению с шитьем.
Мэри: – Обязательно так драматизировать ситуацию?
И, естественно, шитье давалось ей из рук вон плохо. Возможно, по той причине, что ее руки некогда были когтистыми лапами. Как бы то ни было, Кэтрин оказалась неспособна сделать хотя бы несколько ровных стежков подряд, о чем сестра Маргарет и доложила миссис Рэймонд.
– Она совершенно безнадежна. Я ей дала обметывать полотенце, и посмотрите, что она с ним сотворила! Может быть, лучше найти ей другую работу? Например, мыть полы.
От золотистого взгляда новой воспитанницы сестру Маргарет почему-то пробирала дрожь.
– Да, пожалуй, мы могли бы поместить ее в команду уборщиц, – согласилась миссис Рэймонд. – Но прямо сейчас я хочу, чтобы вы за ней присматривали. В ней есть что-то эдакое… – она не нашла подходящего выражения и покачала головой. – Пока не могу определить, что именно. В любом случае, ничего ответственного ей поручать не следует. Мы не хотим, чтобы она внезапно решила сбежать обратно на улицу, верно? Вернуться к пороку и роскоши уличной жизни, как те, остальные грешницы? Как бедняжка Салли Хейвард или Анна Петтинджилл… Мы хотим дать ей осознать ценность того, что мы ей предлагаем: покой и безопасность в стенах Общества Магдалины. И выдайте ей рабочее платье как можно скорее. Не желаю, чтобы она вертелась тут в своем клоунском наряде.
Диана: – А откуда ты знаешь, что именно сказала Рэймондиха? Ты же не могла ее слышать.
Кэтрин: – Я именно что слышала. Это была моя первая попытка осмотреть дом, произвести краткую разведку, я остановилась перед дверью кабинета миссис Рэймонд и прекрасно расслышала все до последнего слова. Хотя если в деталях и есть небольшие неточности, это совершенно неважно. Важно то, что придает истории остроты.
В этот момент мысли Кэтрин были заняты совершенно другими вещами, нежели покоем и безопасностью Общества Магдалины. У нее снова запутались нитки, а это означало, что надо вдевать новую нить и делать новые стежки, незаметно продолжавшие прежнюю линию, да еще и так, чтобы хвостик от старой нитки не мешался.
– Кто решил, что шитье – вообще подходящее занятие для нас? – спросила она вслух. – Не понимаю, почему мы все должны именно шить? Разве нет других дел, которые не хуже шитья спасают наши души?
– Т-с-с! Сестра Маргарет может вернуться в любой момент, – прошептала девушка справа от нее, маленькая толстушка по имени Дорис. Ей было всего пятнадцать, и на щеках ее еще виднелись подростковые прыщики. Было трудно представить ее продающей свою любовь на улицах Лондона. Куда больше она походила на девочку-служанку из любого респектабельного дома от Мэрилебона до Мэйфейра. – Мы шьем белье и одежду, которую потом покупают дамы-благотворительницы, чтобы поддержать наше общество.
Кэтрин сомневалась, что ее чудовищное полотенце, второе, которое она пыталась обметать за сегодняшний день, способно поддержать общество. Вот просто сильно сомневалась.
– Одна моя подруга тоже была в этом приюте, а потом ушла – с месяц назад, – сказала Кэтрин. – Ее звали Молли Кин. Вы были с ней знакомы?
– Ты дружила с Молли? – отозвалась девушка, сидевшая слева. Эта была тощая, изжелта-бледная, с темными кругами под глазами. Кэтрин припомнила, что ее вроде бы зовут Агнес. – Я вот даже ее не знала. Ужас какой с ней приключился, правда? Вот к чему приводит возвращение ко греху, как говорит миссис Рэймонд.
– Не болтать! – прикрикнула сестра Маргарет. Они не слышали, как она вошла, а она уже стояла посреди комнаты, поджав губы, которые выглядели так, будто она постоянно сосет ломтик лимона. – Пустая болтовня – это работа дьявола. Кто-нибудь желает почитать нам вслух из сборника проповедей преподобного Трокмортона?
ebooksa