- А где же «Тубо, на место!»?
Дело в том, что Бейли из всех членов компании был самым большим аккуратистом, несмотря на холостяцкую жизнь, с которой, как и Гард, не хотел расставаться. В особняке у Рольфа всегда был идеальный порядок - не без оттенка юмора и игры, однако. Так, всякому гостю приходилось дергать на улице ручку звонка, и тогда за дверью раздавался свирепый рев волкодава, записанный на пленку для устрашения возможных грабителей, а для друзей - для экзотики. Затем слышался громкий голос хозяина, тоже сошедший с магнитофона: «Тубо, на место!» - только после этого дверь сама распахивалась, и довольный эффектом Рольф приветствовал гостя, сходя к нему со второго этажа по мраморной лестнице. Вечерами в доме горели непременно свечи, а не электролампы, потому что Рольф Бейли считал ужин без свечей равным свадьбе без попа. Впрочем, иногда гость слышал не рев волкодава, а рык льва, крик ночной совы или даже свист анаконды или раздирающий душу павлиний визг, про который говорят, что он «нечеловеческий», - Рольф варьировал своих «сторожей», - но «Тубо, на место!» было неизменным «блюдом», которым хозяин всегда угощал, успокаивая, гостей.
- Рольф, - повторил Честер, - почему я не слышу «Тубо»?
Увы, вернуть Гарда, Бейли и себя во времена их недавней безоблачной дружбы, как и задать предстоящему разговору непринужденную тональность, Фреду не удалось: никакой реакции ни от Дэвида, ни от хозяина дома не последовало. Рольф не улыбнулся, не встал из-за стола, не протянул гостям обе руки, как это делал обычно, а всего лишь поднял на них глаза, едва приоткрыв тяжелые веки, и потянулся к коробке с сигарами.
- Прошу, - сказал он сухо, раскурив сигару, выпустив первую скупую струю едкого дыма и протянув коробку Гарду и Честеру, - курите.
Наступила гнетущая пауза, которую нарушил Гард, и то по обязанности, а не по желанию:
- Я хотел бы уточнить некоторые детали, связанные с твоей научной работой, Рольф, проводимой на базе «Фирмы Приключений». Прошу тебя учесть, что это никакой не допрос, а всего лишь разговор, хотя его юридические последствия не исключены.
- А какова роль при всем при этом Фреда Честера? - спросил Бейли. - Он что, свидетель? На всякий случай? Доброволец? Или по принуждению?
- Не обижай Фреда, - сказал Гард. - Здесь он твой друг. Но если ты хочешь, я попрошу его удалиться.
- Черт с ним, - сказал Бейли, словно Честера в кабинете не было, и речь шла о человеке, в данный момент отсутствующем. - Пусть сидит, мне не жалко. Итак, я тебя слушаю.
- Ты не понял, - сказал Гард. - Это я тебя слушаю.
- Какие же необходимы детали?
«Спасибо и за то, - подумал Честер, - они на «ты» и, кажется, говорят без откровенной вражды и неприязни. Но моя роль при этом действительно весьма сомнительна…»
- Детали даже мне интересны, Рольф, - сказал Честер вслух. - Как репортеру. Вероятно, опыты были во имя чего-то?
- Дурацкий вопрос, - констатировал Бейли. - Какой смысл ставить эксперименты, которые не во имя «чего-то», а сами по себе? Равносильно «искусству для искусства». Откровенно признаться, это была самая перспективная работа из всех, какие я когда-либо вел.
- И самая «закрытая»? - спросил Гард.
- Настолько, что даже намекнуть никому нельзя, - ответил профессор. - Кроме, разумеется, властей и полиции. Репортеры пусть затыкают уши или дают подписку молчать.
Честер сконфуженно приподнялся, но Гард остановил его движением руки:
- Фреда не трогай. Он, повторяю, здесь скорее для того, чтобы блюсти твои интересы, а не мои, и если ты этого еще не понял, это факт из твоей биографии, а не честеровской. Кстати: тебя никогда не тянуло кое-что рассказать мне, как старому другу, ведь «кое-что» можно было и приоткрыть?
Впервые Рольф Бейли выдавил из себя подобие улыбки: