— Тош, — скомандовал Оуэн. — Быстро, мне нужно, чтобы ты сделала ей искусственное дыхание рот в рот.
Затем он начал делать Элисон массаж сердца, одновременно быстро поясняя:
— Я понял, что мыслеформе нужен живой клеточный материал. Именно поэтому она оставила меня на полу. Я мёртвая тряпка, я для неё не гожусь. Так что я накачал её своей кровью. Проблема в том, что мыслеформа была связана с Элисон. Она принесла её с собой. Мыслеформа переплетается с её сущностью. И убийство мыслеформы могло убить её.
Тошико делала Элисон искусственное дыхание.
Руки Оуэна лежали на её груди, он прижимал их, считал. И поймал себя на том, что молится — если Бог и не существует, может быть, хоть что-нибудь ещё его услышит. Он не хотел, чтобы эта девочка снова вернулась в темноту.
— Вы должны спасти её! — закричала Венди. — Элисон, вернись ко мне, дорогая, вернись.
— Давай, Элисон. Возвращайся. Уходи из темноты, дорогая. Выйди из темноты.
И Оуэн почувствовал что-то у себя под руками.
Её сердце?
— Быстрее, Тош, — сказал он. — Проверь её пульс!
А потом Элисон кашлянула, и её глаза открылись.
Элисон обхватила свою маму руками и обняла её крепче, чем кого-либо — или что-либо — ещё в своей жизни.
Оуэн посмотрел на Тошико, и они улыбнулись.
Оуэну подумалось, что улыбаться очень приятно.
Глава тридцатая
Йанто ждал их возле здания «Небесной Точки» с внедорожником, когда они вышли из холла с Бесником Луккой, чьи руки были связаны за спиной. Они оставили его сидеть на ступеньках у центрального полицейского участка, связав ему ноги и повесив на шею пакет. Когда внедорожник отъехал, Гвен позвонила в полицию, и, когда полицейские открыли висевший на шее Лукки пакет, они обнаружили там всю информацию, которая им требовалась, чтобы засадить этого человека в тюрьму лет на пятьдесят.
Они вернулись на машине на Роальд Даль Пласс, но Оуэн не пошёл в Хаб вместе с остальными. Он сказал, что слишком долго торчал в этом чёртовом небоскрёбе, и ему нужен свежий воздух.
Была половина пятого утра. До рассвета оставалось совсем немного. У него было время на одну чашку кофе в «Константине», прежде чем взойдёт солнце.
Когда он пришёл в кафе, там было пусто.
Это был «мёртвый час» для работников ночной смены и клубных тусовщиков. Совсем не то, что ещё несколько часов назад ночью или несколько часов спустя днём. Через час или чуть больше сюда придут утренние рабочие, но пока здесь никого не было. Оуэн даже задумался, есть ли смысл покупать чашку кофе, которую он всё равно не будет пить.
ebooksa