— Будем. Но сперва я покажу вам то, чего вы еще не видели, — ответил он, снова сцепив кисти за спиной. Словно… боялся до меня дотронуться.
Опять ненужные мысли пронзали разум острыми иглами. Взгляд резкими скачками двигался по мужской фигуре, зачем-то отмечая явно напряженные мышцы под одеждой, сжатые челюсти, нарочито прямой взгляд.
— Что же именно вы мне покажете?
— Людей, — коротко ответил он, разворачиваясь и указывая вперед.
Там, за утесом, расстелился огромный город. Красные черепичные крыши играли на солнце яркими красками, маленькие каменные дома росли повсюду как грибы, высаженные садовником в четком квадратном порядке. Город делился на кварталы, между которыми как ручейки текли достаточно широкие мощеные улицы.
Затем Ранфер махнул ладонью вправо, указывая направление движения.
Замок академии оказался за спиной. Мы же двинулись по дороге, что вела в обход утеса. Медленно спускались вниз, минуя тот вход с аркой, через который я приехала сюда.
Всю дорогу мы шли молча, не касаясь друг друга. Не то что бы я жаждала потрогать наглого оборотня, но от его бесстрастной физиономии, направленной только вперед, мне становилось грустно. И холодно. Это была словно некая изощренная пытка молчанием, когда ужасно хочешь поговорить, но делаешь вид, что на самом деле тебе плевать. И Ранфер делал именно так.
Хотя, может, ему и правда было плевать.
Через некоторое время мы спустились с горы, на которой стояла академия, и потихоньку погрузились в город, который здесь называли Светлым Диарханом. Вообще-то получалось, что это лишь половина города, именуемая Светлой. А вторая половина, «Темная», должна быть по другую сторону утеса. Но о ней я пока вовсе не думала.
Мы прошли высокие символические ворота, которые, видимо, всегда были открыты и потому со всех сторон обросли землей. Вьющиеся растения поднимались вверх по кованым створкам, а внизу трава достигала середины дверей.
— Итак, зачем мы здесь? — спросила я, с интересом изучая серые фасады зданий, частенько возле окон расписанные узорами солнца, диковинную шестиугольную плитку под ногами и людей, уже снующих туда-сюда, несмотря на утро. Изредка мимо нас проезжали полностью крытые квадратные автомобили с большими узкими колесами. Шума двигателя я почти не слышала, а потому совершенно не могла понять, как они работают.
— Я подумал, что вам стоит своими глазами увидеть людской город. Во-первых, вы здесь никогда не были, а во-вторых… кое-что должно открыть вам глаза на отношения между людьми и оборотнями.
Оставалось только догадываться, что он имеет в виду.
Мы проходили все глубже в город, то здесь, то там поворачивали, и я уже окончательно забыла дорогу обратно, заплутав в городских чащобах. Оставалось надеяться, что Ранфер не задумал завести меня подальше, вырезать мне сердце и принести его какой-нибудь злой королеве. Хотя Белоснежка из меня еще та, поэтому вряд ли я могла бояться такого развития событий.
— Люди считают нас чудовищами, — мрачно продолжал мужчина.
Я была благодарна ему уже за то, что мы больше не молчим, но, похоже, тема, которую он решил завести, не так проста, как хотелось бы.
— Для них каждый оборотень — монстр, отброс и выродок, — продолжал он.
А я вдруг стала замечать, что некоторые люди, проходящие мимо, смотрят на нас не так, как должны бы. Не все, но вот, например, мужчина с пенсне во фраке и невысоком цилиндре. Поправил линзу, вглядываясь в нас внимательнее, а затем отвернулся и сплюнул на брусчатку. Еще через пару домов шла женщина в льняной серой юбке и легкой кожаной куртке. Она вела с собой двух премиленьких девочек с кудряшками и бантиками. Увидев Ранфера уже из-за поворота, она изменилась в лице, скривилась и, быстро развернув детей, пошла в другую сторону.
Оборотень то ли ничего не замечал, то ли ему было совершенно все равно. Четкая линия подбородка была приподнята вверх, взгляд оставался острым и пронзительным, прямым.