— К сожалению, нет, — мистер Бивен снова улыбнулся. — Если бы всё было так просто. Если бы так было, я бы давно сам поехал туда и взглянул на всё это. Нет, Лонг Марш перестал существовать примерно в 1930 году. Кассоны разорились — кажется, они занимались кораблестроением. В любом случае, семья потеряла все свои сбережения. Поместье Лонг Марш быстро пришло в упадок, его снесли, и теперь, кажется, там находится кинотеатр. Бо́льшая часть их имущества была продана в счёт долга, но содержимое библиотеки и все семейные документы подарили Манчестерскому музею, где они хранятся по сей день.
— В составе экспозиции? — поинтересовалась Тошико.
— Нет, нет. Ни в коем случае. Они находятся в хранилище и не занесены в каталоги. Я знавал студентов и нескольких потенциальных биографов, которые получили лицензию на исследование катакомб. Неблагодарное занятие. Но последним из этих людей был Брайан Брейди, который работает над полной биографией. Он довольно часто здесь появляется, хотя сам живёт где-то в Манчестере. Он сказал мне, что нашёл довольно много интересного материала. Если хотите, я могу дать вам его номер…
— Ну ладно, — сказала Тошико, когда они шли по гравийной дорожке к внедорожнику. — Попытаться стоило.
Гвен вытащила телефон и набрала номер, который дал ей мистер Бивен.
— Ты ведь это не всерьёз? — спросила Тошико.
— Подожди, — сказала Гвен, подняв руку. Она покачала головой и опустила телефон. — Нет, там только автоответчик.
Они сели в машину.
— Ты серьёзно собираешься ехать в Манчестер за какими-то старыми дневниками? — спросила Тошико.
— Нет, — ответила Гвен. — Это было бы глупо. Я просто хочу, чтобы это не было единственной ниточкой, которая у нас есть. Ненавижу возвращаться к Джеку с пустыми руками, особенно когда он сказал мне, что я вернусь с пустыми руками.
Тошико завела мотор.
— Ты знаешь, что доказательство неправоты Джека не является главной целью нашей работы?
— Вот чёрт. Правда? — сказала Гвен.
Джеймс посмотрел на Оуэна, когда тот снова вошёл в палату.
— Ну? Смогу ли я снова играть на скрипке?
— Как долбаный Максим Венгеров[83], приятель, — сказал Оуэн. — Твой неподтверждённый диагноз — что ты в порядке — оказался абсолютно верным. Сегодня утром я не обнаружил ничего, что могло бы меня обеспокоить.
— Так я могу одеваться и уходить?
— Ага. При условии, что ты не будешь напрягаться. Вообще не будешь.
— Хорошо.
Оуэн повернулся, чтобы уйти.