— Я позвоню. Скоро. Сразу же, как только смогу.
— Хорошо.
— Позаботься о себе, ладно?
— Да. Больше никто этого не сделает.
Она вышла и захлопнула за собой дверь.
Рис вздохнул и опустил голову. Он выключил чайник и посмотрел на входную дверь.
— О, и ещё, я люблю тебя, — прошептал он.
Она припарковала свою машину за углом. На мокрой дороге образовалась утренняя пробка: бирюзовый кардиффский автобус, такси-малолитражка, фургон «Альфа-курса»[51], везущий переговаривающихся пенсионеров в церковь, курьерская машина, огромный внедорожник, за рулём которого сидела крошечная женщина. Где-то выла автомобильная сигнализация, что-то звякало. Двигатели работали вхолостую. Выхлопные трубы дрожали и дымили.
Гвен тошнило, она плохо себя чувствовала, и — самое главное — она чувствовала себя как-то неправильно.
Она села в чёрный «Сааб». Окна были запотевшими. Джеймс дремал на пассажирском сиденье.
— Всё готово? — спросил он, открыв глаза, когда хлопнула дверь.
Гвен бросила свою сумку на заднее сиденье, но та зацепилась за подголовник. Гвен раздражённо убрала её.
— Гвен? В чём дело?
Повозившись с ключами, Гвен откинулась на спинку сиденья.
— Там был Рис.
— Чёрт. Он был грубым с тобой?
— Нет, — мрачно ответила она. — Он не такой…
— Хорошо, хорошо. Я просто…
— Не надо.
— Извини.