Худощавый мужчина в чёрном костюме перепрыгнул через скамейку на автобусной остановке и врезался в него.
— Я спросил, вы в порядке?
Мужчина слегка покачивался, в лёгком замешательстве оглядываясь по сторонам. Наркотики, подумал инспектор. Хотя этот человек не был похож на наркомана — слишком стар, слишком хорошо одет — но теперь сложно было судить по внешнему виду.
— Приятель?
Мужчина сделал шаг, остановился, снова огляделся по сторонам и встретился взглядом с инспектором.
— Что вы сказали? — спросил мужчина.
— Вы в порядке? Вы выглядите немного растерянным.
— Протокол оповещения, — сказал мужчина, как будто это всё объясняло. — Угроза Властелину. Опасность. Осада начинается, но сигнал ложный. Сигнал ложный.
— Ла-адно. Как скажешь, приятель. Только смотри, куда идёшь.
Мужчина проигнорировал его и зашагал по тротуару. Он врезался в пожилую женщину с клетчатой корзинкой для покупок, а потом зацепил бедром детскую прогулочную коляску.
Мать возмутилась. Мужчина проигнорировал и её тоже и продолжил идти, то останавливаясь, то снова шагая вперёд — несколько быстрых шагов, а затем очередной полный замешательства взгляд по сторонам. Несколько раз он менял направление движения.
Это точно наркотики, подумал инспектор дорожного движения, качая головой. Мужчина метался взад-вперёд, словно Джерри Льюис[57], изображающий растерянность — с той лишь разницей, что его движениям была свойственна удивительная плавность и грация.
Дизайнерские наркотики, решил инспектор. Он читал об этом.
На Сити-роуд царила суета. Вторник, обеденное время. Букмекеры, чьи двери были завешены занавесками из разноцветных шариков; магазины излишков военного имущества, торгующие камуфляжными брюками и оружием для страйкбола[58]; засаленные закусочные «Dragon Burger»; ряды тележек возле супермаркета «Happy Shopper»; спокойная очередь у здания почты; украшенная флажками площадка, где стояли подержанные автомобили на продажу с наклейками на окнах; лотки с хот-догами, распространяющие запах лука; доносящаяся из окон такси-малолитражки бангра[59]; автомобильные гудки и вой сигнализации; мойка машин, благоухающая ароматом сосны; наёмный рабочий в ярком комбинезоне, собирающий мусор специальными щипцами и бросающий его в жёлтую тележку; дети со сладостями у «Паундленда»[60], смеющиеся над мужчиной, стоящим у пешеходного перехода и восхваляющим бесконечную любовь Иисуса перед толпой равнодушных людей; мужчины, несущие кейсы с киями в снукерный клуб; двойная парковка; моргающая аварийная световая сигнализация; двое сомалийцев, ругающихся, стоя в дверном проёме; «чаггеры»[61] с планшетами, просящие всего минутку внимания; запах соломы и сухого корма для животных, доносящийся из зоомагазина; две женщины в парандже; связисты, разворачивающие оранжевую ограничительную ленту вокруг люка, который они собираются открыть; кто-то, пытающийся криком привлечь внимание Ронни; пиликанье на пропускных пунктах; гудок гоночной машины, играющий мелодию «La Cucaracha»; карентанские дыни, похожие на лысые головы на покрытых искусственной травой лотках, где продавались фрукты и овощи; люди, люди, люди.
Слишком много шума, слишком много запахов, слишком много движения. Слишком много информации на входе. Сигнал оказался ложным. Сигнал ложный. Он не мог ничего сделать по этому сигналу. Местоположение? Каково местоположение? Как он может ответить, не зная точного местоположения? Загрузка пульсировала в нём, но данные были обрывочными и противоречивыми. Его направляли то в одну сторону, то в другую, как будто оно было не уверено, как будто оно не могло привести свои мысли в порядок.
— Где? Где это? — громко вопросил он. Люди в толпе оборачивались на него, растерянно, с любопытством, встревоженно, но это были всего лишь лица, и ему было всё равно, что они думают. Некоторые из них говорили с ним, но ему было всё равно, что они говорят.
Что ему нужно? Где Властелин? Как он мог потерять связь с Властелином? Почему он не может сосредоточиться? Почему загрузка такая несвязная? Неужели что-то мешает ей?
— Властелин, — пробормотал мистер Дайн. — Ваше Величество. Где вы?
Он почувствовал, как ускорился его метаболизм, когда протоколы оповещения полностью овладели им. Его структура изменилась. Он ощутил подъём, когда началась осада и власть была передана ему, освобождаясь из глубоко запрятанных в его генах и костном мозге тайников и освещая его чувства. Однако связи по-прежнему не было. Сигнал по-прежнему казался ложным. Неокончательным.
Неистово вертясь из стороны в сторону, он врезался в газетный киоск, и на тротуар посыпались журналы. Продавец начал ругаться.