Гемини

Не спуская глаз с Генри, Веррис приблизился к Младшему.

– Взгляни на то, что мы создали, – указал он на юношу подобно тому, как ведущий телевикторины указывает на главный приз. Младшему захотелось дать ему такую затрещину, чтобы голова оторвалась. – Он соединил в себе часть нас обоих. Ты не считаешь, что родина заслужила иметь твою улучшенную копию?

– У меня не может быть улучшенной копии, – отрезал Генри. – Как и у него, – он кивнул на Младшего. – И у любого другого.

– Вот как? – Веррис огорченно взглянул на труп клона. – Он готовился к отправке в Йемен, идеальный солдат. По твоей вине его заменит человек, у которого есть родители. Человек с восприимчивостью к боли и страху, которую мы стерли у этого солдата, и с такими же слабостями, как у истребляемых нами террористов. И ты говоришь мне, что так лучше?

Младший вспомнил свои собственные слова: «Ты сделал человека из другого человека».

Да, но у человека есть родители. Человек ощущает боль и страх. Если Веррис вытравил эти качества, можно ли то, что осталось, считать человеком?

– Речь идет о людях, Клэй, – возразил Генри. – Ты коверкаешь человеческую природу в угоду эгоистичному идеалу совершенного солдата.

Веррис покивал головой, словно подтверждая, что его мысль, наконец, дошла до Генри.

– Почему бы и нет? Ты только вообрази, сколько американских семей мы спасем? Никому больше не потребуется отправлять сына или дочь на смерть. Ветераны не будут страдать от посттравматического стресса и кончать с собой. Мы смогли бы поддерживать порядок в мире без горя и скорби. Кому от этого вред?

– Ему, – сказал Генри, указав на мертвеца на полу. – И Младшему. И мне. Людей нельзя использовать, а использовав, выбрасывать, высосав насухо, лишив человеческой природы, оставив ни с чем…

– Генри… – Веррис покачал головой, сожалея, что исходный материал для грандиозного проекта создания клонов оказался столь непонятлив. – Это самое человечное из того, что нам удавалось сделать…

Младшему надоел разговор.

– Сколько тут бегает моих копий? – грозно спросил он.

– Нисколько. – Верриса вопрос искренне удивил. – Ты – единственный.

Юноша и Генри переглянулись, оба едва заметно дали понять друг другу, что не верят ни одному слову Верриса.

– Этот – не более, чем орудие. – Клэй небрежно махнул на труп. – Ты же – мой сын, и я люблю тебя, как всякий отец любит своего ребенка.

«Генри прав, – подумал Младший, доставая «Глок». – Зря он не убил Верриса раньше».

– У меня нет отца, – сказал он. – Прощай, Клэй…

Генри мгновенно накрыл ствол ладонью – мягко, но властно, заставив юношу опустить оружие. Младший изумленно глянул на него. Снайпер покачал головой.

– Что с ним прикажешь делать? Сдать его властям? – В душе Младшего кипела ярость, он был готов взорваться. – Ты же знаешь: его не будут судить и лабораторию не закроют. Надо покончить с этим здесь и сейчас!