Душу ее переполняли смятенные чувства, которые требовали немедленного выхода. Но увы, стоило ей открыть заветную тетрадь, как все слова, пригодные для описания этих самых чувств, исчезали.
И панна Ошуйская тетрадь закрывала.
Заворачивалась в шаль.
Вздыхала.
И терла пальчиками виски. Но творческий кризис, настигший ее столь неудачно — промедлишь, и супруг передумает книгу оплачивать — не собирался уходить. Напротив, она все ясней понимала, что написала не то и не так.
Недостаточно драмы.
И накал страстей слабоват, и особенно там, где героиня, преодолевая врожденную стыдливость, пишет герою письмо… и он должен бы встретить его равнодушно, ведь он еще далек от понимания, что именно она, робкая и нежная особа, и есть истинная его любовь.
Панна Ошуйская вновь взялась за перо, но треклятое вдохновение моментально испарилось при виде чистого листа.
Это было… обидно.
Весьма обидно.
И не сдержавши раздражения, панна Ошуйская перо отбросила. Нет, ей надобно прогуляться и немедля. Свежий воздух взбодрит и… и что с того, что на часах четверть второго? Она недалеко, в саду вот постоит.
Полюбуется снегопадом.
И панна Ошуйская решительно направилась к двери. Накинув на плечи шубу из чернобурки, подаренную супругом к зиме, она обернулась к зеркалу.
…хороша. Есть в обличье ее что-то этакое, нездешнее… а может, именно так? Чтобы она — призрак девицы невинной, задержавшийся в миру до срока, чтобы защитить… кого?
Сестру юную.
Жестокий опекун с недобрыми намерениями… нет, опять же банально.
Ночь дышала свежестью. Снег пошел. Мелкий. Белый. Легкий. И сад ночной выглядел презагадочно. Панна Ошуйская прогулялась до ворот и собралась было вернуться в дом, когда…
…туман.
Туманы случались и не сказать, чтобы были вовсе уж редкостью. Правда, чаще они бывали раннею весной или вот летом, но осень — тоже подходящее время, что для туманов, что для душевной исключительной хандры, которая — панна Ошуйская чувствовала это остро — готова была заключить ея в свои объятья. Туман наполнял и город, и сад, искажая очертания привычных вещей.
Позволяя рождаться образам удивительным.