И эта сила, столь древняя, что обладала ныне она и волей, и разумом, обняла Зигфрида. Это были медвежьи объятья, обманчиво ласковые, но не стоит им доверять… чуть расслабишься и сожмет, сдавит так, что ни вдохнуть, ни выдохнуть.
Впрочем, враждебности Зигфрид не ощущал.
— Ада, дорогая, проводи нашу девочку… а мы пока почаевничаем, посплетничаем о том, о сем… — его одарили многообещающей улыбкой.
Гражина посмотрела на него.
Сейчас в ней не было ничего от колдовки, разве что запертая сила, которую Зигфрид ощущал, но использовать не мог. Обычная девушка.
Миловидная.
Растерянная.
И не зря ли он привез ее туда, где сила — ей совершенно ненужная сила — может вернуться? И ладно бы только в ней беда.
Зигфрид кивнул.
И Гражина позволила себя увести.
— Что ж… — колдовка коснулась ладони Зигфрида. — Ты и вправду любопытный мальчик. Мой сын был к тебе несколько несправедлив, но мне кажется, мы можем быть полезны друг другу.
— В чем?
— Присядь, — она указала на плетеное креслице. — Чай?
— Воздержусь.
— Воды?
— Нет. Спасибо.
— Боишься заговора? Для этого мне вода не нужна… — темные глаза опасно блеснули. А она сильна, очень сильна. И уверена в своей силе и в своем же праве эту силу использовать. — Мне стоит лишь…
Щелчок пальцами.
И накатывает дурное, темное желание прикоснуться к этой женщине. Ласково? А может, жестоко, оставляя синяки на белоснежной коже ее… Зигфрид отряхнулся.
— Не шути. Я ведь и ответить могу.