— Про происхождение кучи той субстанции, что мешала лесорубам открыть дверь, спрашивать вас, Фарли, не буду. Понимаю: перенервничали. С каждым может случиться…
— Вы ничего не понимаете! — сорвался на крик Оруэлл. — Бигфут существует! Действительно существует! Здесь, в Чиллатоге! Я дважды сам встречался с ним! Вы не понимаете — нельзя дать построить эту дорогу, нельзя!
— Всё я понимаю, — сказала я устало.
А сама подумала: Бог с ним, с бигфутом. Пусть он даже существует лишь в воспаленном воображении Фарли. Не важно. Важно другое — должны, должны оставаться на земле такие места, где поднимаешь взгляд к звездам — и хочется помолиться…
— Дороги не будет, — сказала я. — Вернее, будет, — но вокруг леса. А здесь возникнет заповедник, или национальный парк… А у вас, Фарли, — если проявите немного благоразумия, — есть все шансы стать его директором.
Они смотрели на меня и ничего не понимали. И не верили. Я вздохнула и начала объяснять.
В «Улыбку Моники» я возвращалась в одиночестве, — Глэдстон остался обсудить с Фарли неожиданно открывшиеся перспективы.
Шла медленно, прощаясь с Чиллатогским лесом. И остановилась. Замерла. Впереди, в густой тени деревьев, что-то было. Кто-то был. Как будто тени в одном месте сгустились еще больше — образовав громадный неподвижный силуэт.
«Кто там?» — хотела сказать я. И не смогла. Глотку словно стиснула невидимая лапа. И тут это двинулось вперед. Совершенно беззвучно. Снег не скрипнул, сучок не хрустнул под огромной — не меньше восьми футов в высоту — тушей.
Никаких черт существа я не смогла разглядеть. Только видела, как поблескивают в лунном свете два глаза — очень близко посаженные, гораздо ближе, чем у человека.
Я медленно вытянула из кармана парки пистолет. Это стало ошибкой. Не то существу не понравился вид блеснувшей стали, не то оно было уже знакомо — и не с лучшей стороны — с запахом железа и оружейной смазки. Существо зарычало — негромко и явно угрожающе. Но приближаться перестало. Я увидела клыки в приоткрывшейся пасти…
Выстрелить в воздух? Или… Я разжала пальцы — с тоскливым чувством, что делаю самую большую глупость в своей жизни. И — самую последнюю. «Зауэр» беззвучно упал в снег…
Рычание смолкло. Существо развернулось. И медленно стало удаляться — так же беззвучно. Через несколько секунд его контуры смазались, растворились в игре лунного света и теней. Лишь казалась, что какие-то тени вдали становятся на секунду гуще, темнее — а потом приобретают прежний вид.
— До свидания, Мистер Большая Нога, — тихонько сказала я.
Он не обернулся.
Прошло три с лишним месяца.
22 февраля следующего года, как раз накануне моего дня рождения, на адрес детективного агентства «Бейкер-стрит, 221» пришла посылка из Северной Калифорнии. В ней оказались позабытые мною в Чиллатоге подарки лесорубов: огромная новенькая тельняшка и ремень с рельефным изображением звезды на латунной бляхе. А еще в коробке лежала аудиокассета. Кеннеди, ожидая услышать надиктованное письмо, тут же запустил ее на воспроизведение. Но вместо письма послышался негромкий гитарный перебор — а потом незнакомый голос запел слова, выведшие нас однажды из чащобы Чиллатогского леса:
Со второго куплета мы с Кеннеди начали подпевать.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ
ПЛЯШУЩИЕ ЧЕЛОВЕЧКИ