Воображала

И оказывается на мосту.

смена кадра

Врач, прихрамывая, входит в кабинет Дяди Гены. В кабинете полно людей, они сгрудились вокруг стола с терминалом. За пультом — человек в вирт-шлеме. Щиток закрыт, руки вслепую мечутся по клавишам. На двенадцати экранах дробится изображение.

Рома подобострастно пододвигает вошедшему кресло, улыбается заискивающе. Врач садится, закуривает. Не поблагодарив даже кивком, воспринимая как должное. Дядя Гена толкает ему пепельницу. Смотрит с сомнением на сине-оранжевую бабочку, что нацеплена у Врача на отворот нагрудного кармашка.

Бабочка обычная, пластиковая, раскрашенная ядовитым анилином (на секунду бабочка — крупным планом, видно, что это просто пластмасса с пружинками). Дядя Гена с трудом отрывает от неё взгляд.

Начинает осторожно:

— Я не хотел бы ставить под сомнение…

Врач морщится. Смотрит со снисходительным отвращением:

— Поверьте специалисту хотя бы на этот раз.

Бабочка на его кармане шевелит пластмассовыми крыльями — медленно, ритмично, завораживающе. То свернёт, то развернёт.

смена кадра

Огромная неоновая бабочка на плече Воображалы медленно шевелит крыльями — то свернёт, то развернёт. Воображала стоит на мосту, спиной к перилам. Ветер треплет обрывок плаката: «Превратим Луна-сити…» Луч прожектора скользит вдоль моста, упирается в Воображалу. Воображала легко вспрыгивает на перила, ослепительно улыбается в пустоту. Начинает танец.

Глаза её закрыты. С точностью до последнего жеста она повторяет то, что уже делала здесь раньше. Но на этот раз без музыки.

Ночь.

Тишина.

На мосту никого.

Только луч следует за ней, как приклеенный. Скоро к нему присоединяется второй — немного под углом. Потом с противоположной стороны — третий.

Тишина. Только хлопки резиновых подошв о бетон. Темп убыстряется. Лучи не успевают, то один, то другой отстают, беспомощно шарят по небу, пытаясь поймать стремительную фигурку. Теряют совсем.

Чей-то голос:

— Куда она делась? Ведь вот буквально только что…

— Чёрт! Опять упустили…

Рёв моторов. Фары шарят по пустому мосту.