Воображала

— Тебя будут бояться. И ненавидеть.

— Стоит только мне захотеть — и не будут.

Глава 15

Пауза.

— Но кое-кто будет помнить, что боялся и ненавидел. С этим — как?

Воображала мрачнеет. Повторяет упрямо:

— Захочу — и не будут они ничего помнить. Никто. Ничего.

Голос Врача тих и вкрадчив, он вроде бы и соглашается, и ирония почти не слышна. так, самую малость.

— Правильно… Зачем такое помнить? Пусть помнит только про любовь. И почитание. И не забывает время от времени поклоняться.

Голос Врача тих и вкрадчив, он вроде бы и соглашается, и ирония почти не слышна. так, самую малость.

Воображала фыркает, улыбка у нее кривая, но упрямая. Мотает головой, с вызовом вздёргивает подбородок:

— А что?! Неплохая идея!..

Но тут же сникает:

— Да нет, конечно, ты прав. Так нельзя. Но это не значит, что нельзя никак. Надо просто придумать — как. Вот и все. Всегда можно что-то придумать. Всегда… Ну, например, буду богом по совместительству, чем плохо? И никто ничего не будет знать! Вы оба всё первыми забудете, я уж постараюсь. Ты ещё будешь приходить к нам на выходные, трепать меня по щеке на правах старого друга семьи и угощать мороженым. А я больше не буду дурой. Вы ничего и не заподозрите, я буду очень осторожной. Буду как все. Так даже интереснее, чем в открытую…

— Но ты-то сама будешь помнить. И знать.

Пауза.

Воображала вбирает в грудь воздуха, собираясь что-то возразить. Но ничего не говорит. Выдыхает осторожно. Молчит. Смотрит в сторону.

Врач забивает слова, словно гвозди.

— Будешь помнить. Всё время. Помнить. Что всё — ложь. Фальшивка. И выхода нет. Можно только притворяться и дальше. Всё время — притворяться. А всемогущество — оно ведь палка о двух…

Воображала с перекошенным лицом швыряет в стенку непонятно откуда взявшуюся огромную фарфоровую вазу, разноцветные осколки разлетаются по камере: