Мерценарий

— Пожалуй, — этого Маадэр не мог отрицать, — Но я чего-то с самого начала подумал о человеке из Конторы.

— Основания?

— Этот подлец слишком быстр.

— Какой-то химический агент, стимуляторы…

Маадэр покачал головой.

— Тут что-то другое. Чувствуется хорошая школа. Человеческое тело — благодарная почва. Если оросить ее рассчитанной дозой химических удобрений, результаты могут превзойти все ожидания, но тело — это всего лишь плоть. Нервные волокна, мышцы, рецепторы… Чтобы управлять этим с максимальной эффективностью мало накачивать себя стимуляторами.

— Звучит резонно. Полагаете, за плечами вашего неудавшегося убийцы — профессиональная школа?

— О да. И он явно получал там хорошие отметки.

Нидар несколько раз провел ладонью по волосам, точно смахивая пыль. В этом не было нужды, его прическа и так была идеальна.

— Не думаю, что это поможет нам установить его личность. Это Пасифе, Маадэр. На один квадратный километр здесь приходится слишком много людей, чьи возможности были улучшены… за государственный счет. Дезертиры, отставники, бывшие члены всех возможных диверсионных и специальных групп — как наших, так и Юпитера — вчерашние солдаты… Это вольер с голодными рысями, среди которых не так просто выследить ту, у которой когти чуть длиннее, чем у прочих…

— Я привык сравнивать это место с аквариумом, — хмыкнул Маадэр, — Впрочем, неважно. Да, этот парень запросто может быть бывшим агентом спецслужб Юпитера или наших собственных. Но меня смутил ардорит.

— Его сложно достать на Пасифе?

— Достаточно сложно. Вы знаете, что это за штука. Контора в прошлом любила использовать ардорит в «грязных» акциях, когда цель должна была быть уничтожена любой ценой и на меткий глаз и твердую руку полагаться не приходилось. Весь наш отдел снаряжал пули этой гадостью. Привычки живучи… Никогда не думал, что одним прекрасным вечером мне придется самому его отведать…

— Профессионал, использующий редкую смесь. Понимаю, почему вы подумали о Конторе.

— Это было первой мыслью. Увы, неверной. Могу констатировать, что контракт оказался куда более сложным, чем мне виделось изначально. Мы имеем дело не с бандой трусливых сопляков, которым единожды крупно повезло. Ситуация куда хуже. Не для меня, — Маадэр поймал внимательный взгляд Нидара, — Для вас.

— Поясните?

— Охотно. Это одиночка. Умный, расчетливый, осторожный.

— Это уменьшает его шансы. Если у него нет подручных, исполнителей, охраны — это значит, что он лишен укрытия и помощи. Одиночки долго не живут.

— Глупые одиночки долго не живут. А те, кто порядком в этом поднаторел, не нуждаются в компаньонах и охране. Когда я проходил стажировку, мне говорили, что один — это лучшее число из возможных. Люди погибают, когда в цепь спланированных действий допускают слабое звено, скованное из неоправданных надежд. Они надеются — на обстоятельства, на помощь, на товарищей — и гибнут. Одиночке это не нужно. Он не рассчитывает на то, что кто-то будет страховать его спину, что кто-то перевяжет ему раны или предоставит убежище. Он действует сам и только сам, поэтому не питает лишних иллюзий. Большая часть агентурных провалов — это связь. Рано или поздно агенту нужно связаться с другим агентом или руководством, и в этот момент он уязвим как никогда. Одиночке это не надо. Он блуждает в чужом мире как крошечная рыбка в бездонном океане, ему не надо подниматься к поверхности, чтобы глотнуть воздуха. Он верит только в себя, и ни в кого кроме.

Нидар понимающе кивнул.