Расширенная Вселенная

Хьюз смутился, но затем его лицо прояснилось.

– A-а, я понял, что вы хотите сказать. Конечно, со временем они могут докопаться до решения задачи сами. Но в таком случае, джентльмены, позвольте налить вам еще по одной, и давайте выпьем за крушение их надежд. Не стоит волноваться о том, что может произойти через двадцать лет. При нынешнем сумасшедшем движении на дорогах ни один из нас, вероятно, столько не протянет.

Мэнсфилд удивленно поднял брови:

– А почему именно двадцать лет, Пэдди?

– Ну… Кажется, я читал что-то в газетах. Так говорил тот генерал… как его? Главный босс во всем этом ядерном бизнесе.

Мэнсфилд небрежным взмахом руки послал генерала подальше:

– Чушь! Его оценка совершенно безосновательна. Типичное патриотическое бахвальство. Времени почти не осталось.

– Что значит – почти? – спросил Хьюз.

Мэнсфилд пожал плечами.

– А что бы ты сделал, Пэдди, – с любопытством поинтересовался Уорнер, – если бы узнал, что какая-то страна, из тех, что нас не любят, уже изготовила атомную бомбу?

По стойке прошелся кот – любимец бара. Хьюз задумчиво скормил ему ломтик сыра и ответил:

– У меня нет вашего образования, джентльмены, но Пэдди Хьюз не дурак. Если кто-нибудь пустит в ход эти дьявольские штучки, то Нью-Йорк можно считать обреченным. Америка держит марку чемпиона, и, если какой-нибудь новый задира претендует на победу, ему придется сокрушить ее, а значит, Нью-Йорк будет тем самым местом, куда он пальнет в первую очередь. Но даже у Растяпы, – он ткнул пальцем в пухлого кота, – хватит ума удрать из горящего дома.

– Ну хорошо, а что ты сможешь сделать в такой ситуации? Как думаешь?

– Мне не надо «думать», я и так знаю, что я буду делать. То же самое, что и раньше. Когда я был молод и парни в коричневых рубашках дышали мне в спину, я сел на пароход и даже не подумал обернуться… и любой при желании мог забрать все мое барахло – ну и черт с ним!

Уорнер тихо рассмеялся:

– Да, ты парень что надо, Пэдди. Но я не верю, что ты повторишь это еще раз: не тот возраст. Ты по шею зарылся в свою колею, и она тебе нравится – как и мне, и еще шести миллионам человек в этом городе. Вот почему децентрализация – это какая-то фантазия.

Хьюз кивнул:

– Да, это будет тяжело.

Он-то знал, как будет тяжело. После стольких лет бросить уютный гриль-бар старого Шрайбера, уйти и знать, что сам Шрайбер не сможет справиться с работой и растеряет всех постоянных клиентов. Тяжело терять друзей по церковной скамье, тяжело расставаться с домом, где прямо за углом могила Молли. И если города будут разрушены, людям придется вернуться к сельскому хозяйству. А он, уезжая в новую страну, обещал себе, что никогда, никогда, никогда больше не возьмется за надрывный труд пахаря. Но возможно, если погибнут города, то землевладельцев тоже больше не останется? Пусть даже придется пахать, но, по крайней мере, не на хозяина. Конечно, все равно будет трудно… и могила Молли останется где-то под грудами щебня.

– Но я бы ушел.