Расширенная Вселенная

Если бы не выдающийся талант доктора Нормана Чатера, а также некоторые побочные эффекты космической программы, я доживал бы свои дни овощем либо, при известном везении, умер бы от мозгового инсульта.

Моему отцу не повезло – тот же недуг обрек его на многолетнее мучительное существование. Когда он умер, операцию, спасшую мне жизнь, еще не изобрели, а в медицине еще не начали применять побочные космические разработки.

Считать ли меня престарелым? Мне семьдесят два года. Я страдал от характерной старческой болезни, несвойственной молодым.

Считать ли меня немощным? Безусловно. Однако немощь не мешает мне работать и радоваться жизни. Сорок с лишним лет назад ВМС окончательно и бесповоротно признали меня инвалидом, даже выдали соответствующий документ. Но я ни на секунду не поверил. Тот клочок бумаги давно сгинул, я – нет.

В 1976–1977 годах мы с миссис Хайнлайн исколесили страну вдоль и поперек, агитируя соотечественников стать донорами крови. Наши усилия увенчались успехом: за два года к акции примкнуло несколько тысяч «добровольцев». Дело, конечно, благородное, но выматывающее. Под конец 1977-го мы решили отдохнуть и отправились в круиз. Гуляя по пляжу Муреа, на Таити, я обернулся взглянуть на горный хребет – и вдруг что-то произошло.

– Милая, – позвал я, с трудом балансируя на левой ноге, – не хочу тебя расстраивать, но, по-моему, у меня инсульт. В глазах двоится, правая половина тела полностью онемела.

Жена волоком дотащила меня до корабля и помогла подняться на борт.

Путешествовавший вместе с нами доктор Армандо Фортуна успокоил: это не инсульт, а транзиторная ишемическая атака. К моменту нашего прибытия в Калифорнию диагноз подтвердился, но все равно приятного мало, если учесть, что за ишемическим приступом неизменно следует инсульт.

Помните компьютерную аксиальную томографию? Мне провели ее с целью выявить опухоль мозга, но не нашли ничего, за исключением сужения кровеносных сосудов. Приглашенный невролог назначил лечение с помощью разжижающих кровь медикаментов длительностью в полгода.

Однако спустя два месяца мое состояние ухудшилось настолько, что меня транспортировали в мединститут Калифорнийского университета Сан-Франциско. Помните усилитель рентгеновского изображения и пса из Аризонского университета, который даже не пискнул? Так вот, со мной проделали аналогичную процедуру, без наркоза – совсем не больно.

Отсюда (свидетель указывает на правую часть паховой области) катетер вводят в дугу аорты, где сосредоточены три крупные артерии, ведущие прямиком в мозг. С помощью катетера в артерии поочередно вводят рентгеновский краситель… Процедура занимает порядка двух часов… но скучать не приходится. Почему? Через замкнутую телевизионную систему усилитель четкости выводит изображения на экран (свидетель тычет пальцем в место над левым виском), позволяя рентгенологу, его помощникам и пациенту, то есть мне, беспрепятственно наблюдать за процессом.

Многим ли довелось увидеть биение собственного сердца? Потрясающее зрелище! Я видел, как бьется сердце, как вздымается и опускается диафрагма, как расширяются и сокращаются легкие, видел, как краситель проникает в мозг… и как ликуют кровеносные сосуды. Ради такого стоит потерпеть!

Как выяснилось, у меня была полностью закупорена левая внутренняя сонная артерия, что спровоцировало кислородное голодание в левом полушарии; кислород поступал туда крохотными дозами из правого полушария, а также из позвоночных артерий, расположенных на пересечении кровеносных сосудов, преимущественно в виллизиевом круге.

Однако здесь (свидетель указывает на область над левым ухом) находится ваш речевой центр, ваш текстовый процессор, а для писателя – еще и генератор идей. Неудивительно, что я одурел и не мог ни сочинять, ни читать ничего, требовавшего умственного напряжения.

Моя левая сонная артерия по-прежнему закупорена, блокада слишком высоко, ни один хирург не доберется. В конечном итоге меня направили в госпиталь Франклина, к доктору Чатеру, и тот подключил на помощь левому полушарию левую поверхностную височную артерию. Операция подробно описана на страницах 62, 63 журнала «Сайентифик Америкен» за апрель 1978 года, поэтому не стану утомлять вас лишними деталями. Желающие найдут там всю необходимую информацию.

Вкратце процедура выглядит следующим образом: пациента скальпируют, делая надрез над левой бровью, оттуда вверх, до сосцевидного отростка височной доли за левым ухом. Отделяют от скальпа височную артерию. За ухом выпиливают круглое отверстие, проникают в латеральную борозду головного мозга, находят главную артерию и терминолатерально соединяют ее с височной. Этот обходной путь обеспечивает бесперебойную подачу кислорода в левую височную долю через внешнюю височную артерию. «Стыковка» проводилась под микроскопом с помощью крохотных стежков, которые не различить невооруженным глазом.

Затем циркуляцию кислорода проверяют посредством доплеросонографии, отверстие закрывают пластиной с выемкой для трансплантированной артерии, зашивают скальп – и спешат на обед. Хирург оперировал четыре часа и успел проголодаться, в отличие от пациента.

Очнувшись в палате интенсивной терапии, я увидел огромный монитор, испещренный непонятными линиями и огоньками. Однако врачам и медсестрам они давали полную клиническую картину: ЭКГ, уровень давления, пульс, температура, мозговые волны и бог знает что еще. Прибор отличался невероятной чувствительностью: стоило мне шевельнуться, как одна из кривых резко устремлялась вверх.

Это чудо техники я упомянул лишь потому, что не был к нему подключен.

Очередной побочный продукт космических разработок, с его помощью доктор Берри наблюдал за астронавтами на орбите.