Четверо

Когда он приехал, к Новому году всё уже приготовили: салат нарезан, курица запекалась в духовке, ёлка украшена, а на её вершине сияла звезда.

– Я знал, что ты изобретательна, – рассмеялся Хромов. – Яна, а тебе как эта идея?

– Слишком жестоко, – ответила Яна, поставив бокал на стол. – Я бы просто покусала.

– А потом привязать к дереву, – продолжила Таня. – Но что уж там, ты приехал. Разлей ещё шампанского.

На столе с белоснежной скатертью – миска оливье, овощной салат, запечённая курица, бутерброды с красной икрой, несколько бутылок шампанского и водка. В доме стоял полумрак. Комнату освещал только экран телевизора, разноцветные огоньки настенных гирлянд и свечи, много свечей. Они любили свечи.

А за окном – темнота и зима.

Никаких фейерверков, никаких криков. Именно так и надо встречать Новый год – в волшебной и уютной тишине.

Разливая шампанское по бокалам, Хромов смотрел, как пляшут по стене игривые тени в цветных кляксах от лампочек и свечей. Это умиротворяло.

Наконец-то праздник. Никакой работы. Никаких забот. Никаких психов. Никаких следователей.

По телевизору начался «Голубой огонёк». Выступала София Ротару.

– Пап, серьёзно тебе говорю – пройдёт каких-нибудь несколько лет, и на «Голубом огоньке» будут показывать Оксимирона, – сказала Яна.

Хромов рассмеялся.

– Не удивлюсь, – ответил он.

– Если в следующий Новый год ты так же задержишься, ты рискуешь не увидеть этого, – добавила Таня.

Хромова покоробила эта шутка. Таня иногда перегибала палку. Но он промолчал, посмотрел ей в глаза и просто улыбнулся. Таня всё поняла и сказала:

– Извини.

– Всё хорошо, – и протянул ей бокал.

Всё действительно хорошо, думал Хромов.

Он бросил беглый взгляд на телефон – пришло уведомление. Наверное, кто-то поздравляет. Неудивительно. К чёрту, потом можно посмотреть.

На смену Софии Ротару пришёл Николай Басков.