– Ты здесь живешь? – спросила Верити.
– Да.
– А где ты спишь?
– В юрте.
Тлен развернула то, в чем была Верити, обратно к столу и поднесла к старинному туалетному зеркалу на потемневшей серебряной подставке. Верити увидела фарфоровую кукольную головку с большими серыми глазами.
– У вас обеих серые глаза, – сказала Верити.
– Я недавно свои изменила, – ответила Тлен, – хотя серый цвет тот самый, с которым я родилась. Я купила куклу, перед тем как это сделать, хотела определиться с выбором.
– А можно мне снова посмотреть, что на столе?
Тлен развернула кукольную головку вправо.
– Коллаж без клея, говорит Уилф.
Верити глядела на декоративные тыквы-горлянки, пучки перьев, плетеные корзинки, этнические музыкальные инструменты – струнные и духовые, керамику, свернутые коврики, подсвечники, высокий самовар и что-то, выглядевшее как ржавый пистолет-пулемет, облепленный желтыми магнитными буквами на холодильник. Ни во что знакомое Верити буквы не складывались. И на столе не было ничего, что Джо-Эдди мог бы разобрать на детали с помощью паяльника.
– С Джо-Эдди все в порядке? – спросила она, вспомнив о нем.
– Похоже, что да. Он думает, ему в компьютер установили устройство, перехватывающее нажатия клавиш, тогда же, когда установили «жучки». Конечно, он прав.
– Черт. Мой ноут, – сказала Верити. Потом вспомнила: человек, забиравший по указанию Юнис ее паспорт, забрал и ноутбук.
– Гильерме через нынешнюю пару юристов передал ему телефон с шифрованием, которое тетушки не могут взломать. Джо-Эдди может звонить по нему из постели, накрывшись одеялом.
Более высокое предназначение черных простыней, подумала Верити.
– Манзильянец, – сказала она.
– Что?
– Так Джо-Эдди называет Гильерме. А что тот тип, которого вырубил Коннер?
– Кевин Прайор, – сказала Тлен. – Бывший военный. Разведка.