Верити вползла на весы. Парень глянул на свой телефон.
– Привет, – сказал он появившейся из туннеля Мануэле. – Тебя надо взвесить.
Он указал на весы. Мануэла скептически поморщилась.
– Понимаю, что дико, – сказала Верити, сползая с весов, – но я сама только что взвесилась.
Мануэла, в перчатках и наколенниках, обреченно завела глаза к потолку и забралась на весы.
– Твой там. – Парень ткнул пальцем в другой конец помещения.
Верити двинулась в указанную сторону, потом вспомнила про сумку и обернулась. Мануэла, подобрав парку, сидела на корточках на цифровых весах. Парень смотрел в телефон.
– Твоя сумка поедет с ней, – объявил он. – Она легче.
Верити проползла на карачках мимо коротко стриженной девицы с цветочной татуировкой на шее, в белом тренировочном костюме и оранжевых кроссовках. Та стояла на коленях перед серым обтекаемым предметом, одним из многих в ряду. Они напомнили Верити мини-посудомойки; что у них сверху, она разглядеть не могла. Девушка на миг поймала Верити в луч света от налобного фонарика.
– Ну уж нет, – объявила Верити, увидев разложенный на белом тайвеке плетеный гамак из ярко-желтого нейлонового шнура; полированные деревяшки на концах были примотаны к серым посудомойкам.
– Надеюсь, вечеринка того стоит! – крикнула Мануэла.
Верити повернулась на голос и увидела, что та уже лежит во флуоресцентно-зеленом гамаке, а перед ней на коленях стоит кто-то с налобным фонариком.
– Ложись в гамак, – сказал Верджил, подползая к Верити.
Он тоже был в перчатках и наколенниках. За ним Верити различила Диксона.
– Это гамаки из магазина «Все по доллару», – пробурчала Верити, но подчинилась.
– Из «Костко»[50], – уточнил Верджил. – Надень.
Он бросил ей что-то вроде черной лыжной шапочки.
– Зачем?
– Чтобы изобразить куклу.
– Я уже и так чувствую себя безмозглой куклой, если согласилась на такое.