– Конечно.
– Прекрасно. – Лоубир заговорила более привычным тоном. – Тлен присоединится к вам по телефону. За время занятий на тренажере она прекрасно освоила дрон. Сейчас советую вам пойти домой и что-нибудь съесть. Мы абсолютно не знаем, какой вечер вам предстоит.
Недертон встал и взял по бутылке молока в каждую руку.
– Спасибо, – машинально произнес он.
Дверца за спиной распахнулась.
33
Переулок Клэрион
Верити всегда нравились муралы, несмотря на запах мочи – переулок служил разом арт-галереей и общественным туалетом, – но последний раз она была здесь больше года назад. Пойти сюда предложила Юнис, после неожиданно приятных бесцельных блужданий по району, словно гуляешь с малознакомым интересным человеком. В конце Валенсия-стрит она как будто принялась что-то искать. Выслала вперед дрона.
Искомое обнаружилось на полпути между Валенсия-стрит и Миссией, на двухэтажной кирпичной стене: графический гимн храбрости президента во время избирательной кампании, черно-белый, похожий на исполинскую викторианскую гравюру, творение маниакально-депрессивных фей. Президент улыбалась и протягивала Америке руки. Ее соперник нависал сзади, как оно и было, – Верити смотрела эти дебаты в прямом эфире. Сейчас ей отчетливо вспомнилось тошнотворное чувство нереальности происходящего: его грубость, язык его тела, сознательное посягательство на личное пространство соперницы.
– Никто из моих знакомых и секунды не верил, что он может победить, – сказала она Юнис. – Не помню, верила ли я, но боялась до дрожи.
Она разглядывала, как художник изобразил его руки. Загребущие. Приставучие.
– Ссаками воняет, – заметила Юнис.
– У тебя есть обоняние? – удивилась Верити.
– «Гугл» говорит. Я хотела посмотреть этот мурал.
– Почему?
– Из-за филиала. Хочешь посмотреть другие?
Верити приметила дрона: черный пиксель медленно скользил вверх-вниз перед монохромным муралом. Видимо, копируя его.
– Не особо. А ты бы куда хотела пойти?
– В «Три и семь».
– Там сейчас кто-то?