Пассажиры

Сэм то и дело бросал взгляд на экран Хайди, пытаясь по выражению ее лица и языку тела постичь, как она держится. Не разберешь. Они вместе уже двенадцать лет, из них женаты десять, но чем дольше она служит в полиции, тем труднее становится проникнуть сквозь ее стальную оболочку. Она видит в мире слишком много дряни, это ее закалило.

Былая Хайди не спросила бы, готов ли он пожертвовать жизнью ради нее. Пришло ли ей в голову хоть на миг, что он может дать детям ничуть не меньше, чем она? Вряд ли. Хайди хочет жить и дальше, так отчего же она не подумала, что Сэму хочется того же?

«Можешь ли ты в самом деле попытаться отобрать у нее голоса, чтобы спасти собственную шкуру?» – задался он вопросом. Снова бросил взгляд на Хайди. Когда она рассказала ему, что сослуживцы прозвали ее Эльзой, он и без ее объяснений понял почему. Как теперь, например. Даже покройся ее кожа инеем, выглядеть холодней она все равно не сможет. Именно способность отстраняться и позволяет ей ценить его жизнь ниже, чем собственную.

Насколько он видит, ее единственное преимущество перед ним – отношения с детьми. Его долгие рабочие недели в Галифаксе привели к тому, что у Бекки и Джеймса сформировались более тесные узы с мамочкой, чем с ним. Порой по его возвращении казалось, что в их тесной клике для него попросту нет места. Но он связан по рукам и ногам, а время у него не резиновое. Намеренно или нет, но Хайди заставляла его чувствовать себя в собственной семье гостем. И теперь он негодовал на нее за это сильнее, чем когда-либо прежде.

Один лишь звук голоса Хакера заставил его ногу затрястись.

– Мюриэл, не желаете ли приступить? – спросил тот, и время пошло. Сэм снова пригляделся к Мюриэл. Уж кого-кого он выбрал бы на роль потенциального спасителя, только не ее. Но нищим не пристало проявлять разборчивость…

– Привет, Сэм, – начала она благожелательно, будто утешая человека, понесшего тяжелую утрату. Он воздержался от напоминания, что еще не умер. – Как вы себя чувствуете?

– Если честно, то очень зол, – ответил Сэм и сложил руки на груди, словно желая подчеркнуть мысль.

– Что ж, это можно понять…

– А вы разве не чувствовали бы то же самое в моей шкуре? – перебил он. – Погибну либо я, либо моя жена, либо мы оба вместе, и это несправедливо, скажете нет? Я не хочу жить без нее, а она не хочет жить без меня, и как наши дети могут жить нормально, увидев, как их родителей разорвало в клочья на глазах у миллиардов зрителей? Они будут напуганы на всю жизнь, скажете нет?

Судя по выражению лица Мюриэл, она не ожидала, что Сэм будет так разъярен или взволнован. Это сбило ее с намеченного курса расспросов.

– Гм, у вас… э-э… двое детей, верно? – спросила она.

– Да, девяти и восьми лет, и лучших детей и желать нельзя. Джеймс – капитан школьной команды по регби в категории моложе десяти, а Бекки – очень талантливая певица. Только мысль о них и позволяет мне держаться. – Сэм выставил телефон перед камерой, чтобы продемонстрировать тщательно отобранные фотографии, в том числе его фото с детьми под мышками, но без Хайди.

– Красивые, – прокомментировала Мюриэл. – Как вы понимаете, цель нашей беседы – познакомиться с вами чуточку лучше. Можно спросить, давно ли вы женаты?

– В будущем месяце будет десять лет.

– Вы верующий?

– Я англиканин.

– Часто ли вы беседуете с Богом?

– Боюсь, нет. Я много работаю вдали от дома, так что у меня нет времени почти ни на что. Ну, я верил в Него, пока не очутился в запертом автомобиле, сражаясь за собственную жизнь.

– Когда мы наиболее уязвимы, вера – как раз то, что нам требуется, чтобы пройти испытание.