— Когда она жила в городском доме своего отца — да, — пояснил Блатас. — Но у неё была служанка Фульвия — весёлая, разбитная девчонка, она во всём помогала госпоже и, как могла, скрывала её грех. Помню, что Джулия очень боялась гнева отца, который мог обвинить её в том, что она опозорила их род. Как-то вызвал меня старик — отец её и велел ехать в загородный дом отвезти кошель с деньгами.
Встретила меня встревоженная Фульвия — в этот вечер госпожа Джулия чувствовала себя дурно. А ночью начались преждевременные роды. Пришлось срочно послать в город за врачом, а Джулия велела ещё и позвать её возлюбленного — этого Пьетро Пеллигрини. Он приехал, очень волновался и молился. Вскоре прибыл и доктор — ещё достаточно молодой мужчина… Ночью Джулия родила девочку, но сама была в беспамятстве. Пеллигрини тот час же пригласил меня и врача, принимавшего роды, в отдельную комнату и строго велел ничего никому не говорить. Затем приказал мне приготовить фонари и лопату.
Вскоре мы отправились в окрестный лес, одной стороной примыкавший к дому. Зашли в самую глушь. Пеллигрини сам нёс на руках плачущего ребёнка, никому не доверяя и ничего толком не объясняя. Потом велел мне выкопать яму. Врач видимо заранее всё понял, потому стоял молча, явно чувствуя себя не в своей тарелке, с тревогой наблюдая, как я рою могилу, а Пьетро качает ребёнка, усыпляя его.
Когда всё было готово — Пьетро Пеллигрини положил спящую девочку под куст, а к нам обратился с такими словами:
— Это дитя, рождённое в грехе, противно богу и должно умереть. Если правда выйдет наружу — моей жизни придёт конец! Такое у нас не прощается! Крупные неприятности ожидают и сеньору Джулию — отец может изгнать её из родного дома, лишить наследства. Поэтому нам необходимо предпринять важные и решительные шаги. Вы должны мне дать обет молчания. Конечно, молчание чего-то стоит… Но… это не всё! Вы похороните ребёнка и тогда получите щедрое вознаграждение.
И Пеллигрини назвал крупную сумму, о которой мы и мечтать не могли.
— Да, хорош отец! — возбуждённо сказал Майнер. — И вы согласились?
— Пришлось, — тяжело вздохнув, произнёс Блатас. — Но мы были тоже не в себе, испытывали ужас от того, что нам придётся совершить и стали уговаривать Пьетро не делать этого. В конце концов ребёнка можно подбросить на порог чьего-либо дома или приюта. Или отдать цыганам. Но Пеллигрини был твёрд!
— Что он говорил?
— Он нам возражал, даже спорил! Он утверждал, что в таком случае дитя ждут мучения не меньшие — бедность, возможно болезни, безотцовщина, а сейчас в наших силах эти мучения прекратить раз и навсегда. Так он нас долго просил, обещал золотые горы и всё-таки уговорил. А потом снял с плеча мешок, который был при нём, вынул деревянный гробик (купленный им видимо заранее) и покинул нас.
— И вы выполнили то, о чём он просил?
Блатас нервно махнул рукой.
— Послушайте…Когда Пеллигрини исчез за деревьями, этот молодой врач заявил мне, что в этом мерзком и богопротивном деле он участвовать не собирается, что ему жаль бедную девочку. Врач стал уверять меня, что заберёт ребёнка и сам решит его судьбу и никто ничего не узнает. Что было делать? Я согласился. Но нужно было сделать вид, что мы его заживо похоронили.
— Так. И что же дальше? — нетерпеливо спросил комиссар.
— Мы положили в гробик камень и закопали его. А врач взял девочку, завёрнутую в пелёнки, попрощался со мной и исчез в лесу. Больше я его не видел. Я вернулся в дом один, ничего не говорил Фульвии, хотя по её виду понимал, что она всё знает и ей тоже обещаны деньги за хранение тайны.
Блатас замолчал, налил себе коньяку и выпил.
Комиссар ожидал продолжения, не сводя с собеседника глаз.
— Далее судьбе было угодно, чтобы Джулия скончалась, так и не придя в себя, — продолжил свой рассказ Блатас. — Не буду описывать переполох в доме, горе приехавшего отца, похороны. Старик так и не отошёл от горя, много пил и вскоре покинул этот бренный мир. От Пьетро я получил большие деньги, как и Фульвия. За молчание. Но это была лишь часть обещанной суммы.
— А с этим врачом Пьетро рассчитался?
— Не знаю. Как я уже говорил, я больше не встречал этого человека… Ничего не знаю ни о нём, ни о судьбе ребёнка… Я покинул дом Риччи. У меня были деньги, и я решил позаботиться о своём лучшем будущем. Купил специальные книги, стал готовиться к поступлению в университет. Деньги, полученные от Пьетро Пеллигрини, позволяли какое-то время жить безбедно и свободно заниматься учёбой. Жил я во Флоренции. Вскоре получил от Фульвии письмо.
ebooksa