Каждый выбирает

22
18
20
22
24
26
28
30

— Так точно, нет.

Сказалась блестящая работа канцлера: Шорот, вероятно, пребывал в полной уверенности в том, что его объявят дорогим гостем, и озвучил все свои планы. Как он подставился!

— По действующим законам Галактического Содружества — ради общественного спокойствия, предупреждал Жан Мерсье, ни в коем случае нельзя упоминать, что эти правила были приняты сразу после Меритской войны, — я могу признать вас своим гостем. А могу потребовать, чтобы вы отправились восвояси. Так вот, — Олмир сделал паузу, подчеркивая важность продолжения фразы, — я говорю, что ваше пребывание здесь нежелательно. Но поскольку вы не можете немедленно покинуть наше космическое пространство, то отведите пока свой звездолет за орбиту Чертога и держите его там до тех пор, пока мы не закончим следственные действия и не передадим вам Шамона.

Чертог — последняя планета звездной системы Ремиты. Абсолютно безжизненный мир.

Шорот понял свой промах, но еще не осознал масштабов его последствий.

— Ваше Величество, — воскликнул он, — меня заверили, что предоставление моему звездолету статуса приглашенного — чистая формальность…

— Кто, интересно, вам это говорил? Я никому не предоставлял полномочий вступать с вами в дипломатические переговоры. Так что вас ввели в заблуждение относительно позиции правительства Ремиты. Да, вот еще: будьте любезны зачехлить все свои системы вооружения. Заряженное ружье, говорят, может когда-нибудь и само выстрелить.

Шорот аж осел, придавленный услышанным.

— Ваше Величество, но рядом находится звездолет Простаков!

— Да, находится. Но разве это повод для нарушения вами федерального законодательства?

— Но… но… особый случай. Мы обязаны противодействовать…

— Это ваши проблемы, и мы не намерены брать их на себя. Относительно наших требований добавлю, что всецело полагаемся на ваше благоразумие. Контролеров на ваш борт мы не будем направлять, — великодушно сказал Олмир.

— Ваше Величество, — несмотря ни на что, Шорот не был окончательно сломлен, но в голосе его явственно зазвучали просительные нотки, — все же я хочу безотлагательно получить более подробную информацию о Ваших подозрениях относительно Их Святейшества. Вы можете сообщить мне их… э… хотя бы в приватной беседе?

— Могу, — сказал Олмир, поднимаясь. Все ремитцы, находящиеся в зале, согнулись в глубоком поклоне. — Прием закончен. Все свободны.

Придворные расходились медленно, давая королю время внимательно рассмотреть странный аппарат, сопровождающий Шорота. Никто из них не знал, что в действительности Олмир на виду у всех делал кое-что еще: он направил в сторону лэпа Шорота — а тот аппарат и был личным электронным помощником, протоколирующим каждое мгновение жизни старшего офицера Межзвездного Флота, — виерный посыл, раскрывающий внутреннее строение сложной конструкции. У лэпа было около двадцати различных таймеров, отсчитывающих время, и Олмиру надо было понять, какой из них ему понадобится для более тонких манипуляций.

— Давайте перейдем в соседнее помещение, — сказал наконец Олмир, удовлетворенно кивнув головой чему-то своему, — выпьем по чашечке кофе. Прошу вас.

Выбор угощения дался с большим трудом. В королевской картотеке упоминалось, что в руководстве Межзвездного Флота высшим шиком считалось пить «настоящий кофе». Не ясным оставалось, что понималось под этим словосочетанием, и разделяет ли Шорот сословный обычай.

Соседний зал был убран коврами, на которых в живописном беспорядке были разбросаны большие мягкие подушки в искусно расшитых шелковых чехлах. Колыхались кисейные занавеси.

— Садитесь, пожалуйста, — предложил Олмир и опустился на пол, подоткнув под бок подушку. Шорот неуклюже последовал его примеру.

В зал впорхнули юные фрейлины в воздушных, почти прозрачных одеяниях. Внесли низенький столик. Расставили тончайшие фарфоровые чашки, блюдца с разнообразными лакомствами, затейливый кофейник. Одна из фрейлин, опустившись на колени, наполнила чашки дымящимся черным напитком. Когда она вставала, Олмир легко шлепнул ее по попке, стараясь, чтобы это действие выглядело как можно более естественным, вроде бы как привычное. Несколько девушек, усевшись напротив, заиграли на арфах.