— О, женщина, хотя старалась держать себя важно. По виду, служанка из богатого дома, но не аристократического, если вы меня понимаете — те часто похожи на аристократов больше самих аристократов… Одета добротно, но безвкусно, должен сказать: такие бесформенные пальто вышли из моды уже лет десять как, да и кто теперь носит ботинки без пряжек? К тому же ее капор…
— Погоди-ка, — шеф сел прямее и поглядел на меня. — Анна, достаньте, пожалуйста, свой блокнот, и зарисуйте описание подозреваемой со слов уважаемого свидетеля.
— Только не ссылайтесь на меня, умоляю!
— Не волнуйся, Афанасий, если меня спросят, я скажу, что ее описал продавец горячего сбитня напротив твоей лавки, — сказал шеф.
Я припомнила, что мы в самом деле прошли мимо такой тележки на пути сюда, и подумала, что с удовольствием выпила бы сейчас сбитня.
Шеф будто подумал о том же самом.
— И напои, мой друг, Анну Владимировну чаем, пока она будет рисовать, — сказал он. — Она сегодня с утра на ногах.
Енот вздохнул и крикнул мальчишке, чтобы принес чаю.
Рисовать со слов енота оказалось сложно. Он во всех подробностях описал мне, во что женщина была одета, даже число лент на ее капоре запомнил, и пуговицы на ботинках сосчитал. А вот с лицом возникли сложности.
Какой у нее был нос? Обычный нос. Широкий или узкий? Скорее широкий. А ноздри она раздувала? Да, пожалуй что, раздувала. А лицо какое, длинное или круглое? Да такое, среднее, ближе к квадратному…
В общем, у меня оказался готов подробнейший, детальный рисунок пожилой, довольно ширококостной и чуть сутулой женщины в капоре, старомодном пальто с прорезями для рук, длинном суконном платье и тяжелых ботинках, подходящих, чтобы месить грязь в Морском или Оловянном концах.
Вместо лица у женщины красовалось размытое пятно, в которое я кое-как врисовала тяжелую квадратную челюсть и жабий рот. Насчет глаз енот решительно ничего не мог припомнить: «глаза как глаза». Хотя, казалось бы, это его сфера профессиональных интересов!
А вот чай у него оказался вкусный, ромашковый. Шефу енот предложил кефир, от которого тот не отказался, они поставили блюдечки напротив друг друга и лакали на пару. Я почему-то ожидала, что такой разряженный енот и пить будет по-человечески, сидя.
— А он и хотел пить сидя, — ответил мне шеф, когда я спросила его об этом. Мы уже вышли из лавки и ждали на холоде проезжающего мимо извозчика. — Только побоялся, что я буду над ним смеяться. Я не одобряю этого излишнего очеловечивания, вы знаете.
— И поэтому вы его называете на «ты»? — спросила я.
— Нет. На «ты» я его называю, потому что он сопляк, — отрезал шеф.
Енот показался мне скорее немолодым, но я плохо различаю возраста генмодов.
— Но меня вы называете на вы, — сказала я.
— Помилуете, Анна, что бы обо мне подумали, если бы я тыкал собственной ассистентке? — улыбнулся в усы шеф.
Он называет меня на «вы» еще с тех пор, как мне было лет девять. Тогда я не была его ассистенткой, да и вообще никем не была. Шеф подобрал меня на улице, как люди подбирают котят. Только наоборот. У нас так вышло, что кот подобрал человека. Подобрал, накормил, обогрел и отправил в пансион мадам Штерн и в школу сыщиков имени Энгелиуса. А потом принял в помощницы.
ebooksa